Мысли вслух - Евгений Примаков

Евгений Максимович Примаков

Мысли вслух

Попытка осмыслить пережитое страной в XX веке и мнение о ее способности вписаться в реалии XXI столетия

Предисловие

Наступил такой период в моей жизни, когда все сильнее чувствую потребность высказаться по важным вопросам пережитого страной в XX веке и ее способности вписаться в реалии XXI столетия. Вопросы эти далеко не простые: была ли случайной революция 1917 года; какие коррективы внесло историческое развитие в известные постулаты марксизма-ленинизма; на каких путях произошла и происходит эволюция мирового социализма; какое место в истории человечества заняла конвергенция двух общественно-политических систем; почему распался Советский Союз; есть ли будущее у СНГ; можно ли считать, что модернизация российской экономики не обязательно должна сопровождаться демократизацией общественной жизни; превалирует ли национальное над общечеловеческим в нашей стране; каково соотношение между внешними и внутренними угрозами и вызовами для современной России; в чем причина сложной ситуации на Северном Кавказе и каковы пути стабилизации обстановки в этом регионе?

Не претендую на исключительность своего мнения и не считаю, что список рассматриваемых вопросов не нуждается в дополнении. Но если приводимые в книге оценки и выводы помогут читателю задуматься над прошлым, настоящим и будущим России, то буду считать, что высказанное мной принесло какую-то пользу.

Считаю своим долгом поблагодарить моих помощников Дмитрия Вячеславовича Шиманского и Елену Вячеславовну Попову за их неоценимую техническую помощь. Большое спасибо всем коллегам, которые взяли на себя труд ознакомиться с рукописью. Их советы, безусловно, помогли автору.

Историю не перепишешь

В нашей политической литературе все чаще называют события октября 1917 года «переворотом». Этот термин используют не только политики правооппозиционного толка, но и ученые-политологи.[1] Между тем определение «революция» или «переворот» имеет большое значение для понимания исторического пути России.

На отношении к историческим событиям всегда лежит отпечаток идеологии господствующих сил, и если оценки пересматриваются, то опять-таки под влиянием уже новой идеологическо-политической обстановки. Трактовка октябрьских событий 1917 года — не исключение. Низведение этих событий до верхушечного переворота — основа, на которой развертывается ныне отрицание семидесятилетнего прогресса в период Советского Союза. Более того, это стремление показать, будто быстрое экономическое развитие России было прервано октябрем 17-го, а не Первой мировой войной.

В нынешних условиях не много людей, апологетически рассматривающих все стороны жизни в СССР, готовых закрыть глаза на внутреннюю борьбу за власть, породившую преступления в отношении миллионов, на политику, приведшую к страданиям целого слоя населения — крестьянства. Однако является ли все это следствием верхушечного переворота или тех извращений, которые были привнесены в назревшую для России революцию?

Революция отличается от переворота тем, что она ставит и решает коренные вопросы: изменение формы собственности, слом прежних систем управления и права. Революция невозможна без революционной ситуации, которая заключается в том, что низы не хотят жить по-старому, а верхи уже не могут управлять по-старому. Именно такая ситуация сложилась в России перед Февральской революцией 1917 года. Поражения на фронтах войны, широко разветвленная коррупция и продажность царских чиновников, распутинщина, охватившая верхние эшелоны власти, нежелание и неумение провести демократические преобразования — таков неполный перечень того, чем характеризовалось положение в России при самодержавии Николая II. К этому следует добавить и расстрелы рабочих, протестующих против усиливавшейся эксплуатации.

Вспоминаю, как спросил высокочтимого мною патриарха Алексия II: можно ли было зачислять в святые такую фигуру, как Николай II? Святейший с пониманием отнесся к вопросу и сказал, что Николай был причислен Русской православной церковью к лику святых не за свою деятельность, а как мученик по своей кончине.

Однако продолжала ли существовать революционная ситуация после того, когда в феврале к власти пришло Временное правительство? Многие историки отрицают этот, безусловно, важнейший показатель, подчеркивая, что Временное правительство пользовалось широкой поддержкой. Действительно, оно сменило во власти порочное самодержавие, и Россия впервые стала республикой. Уже до октября 1917 года было ликвидировано жандармское управление, полиция преобразована в народную милицию; освобождены все политические заключенные, создана особая комиссия для расследования преступлений бывших должностных лиц; провозглашена свобода слова, собраний, стачек; предоставлены политические права женщинам; отменены сословные, вероисповедальные и национальные ограничения; упразднены посты генерал-губернаторов в Закавказье и Туркестане при передаче власти комитетам, составленным из местных кадров, провозглашены автономия Финляндии и Декларация о независимости Польши. Конечно, список впечатляющий. Симпатии к Временному правительству были подогреты и тем, что в него сначала вошли кадеты (Конституционно-демократическая партия), а с 5 мая — эсеры (Партия социалистов-революционеров) и меньшевики из Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Все эти партии, кто меньше, кто больше, имели довольно разветвленную базу. Например, партия эсеров до раскола осенью 1917 года, когда из нее вышли левые эсеры, имела в своих рядах более 500 тысяч человек, организации социал-революционеров существовали в 63 из 78 губерний, на фронтах и флотах.[2]

Однако буквально через считаные месяцы поддержка Временного правительства на глазах начала таять. Самыми вескими причинами оттока симпатий широких масс стало нежелание Временного правительства покончить с войной. Способствовала резкому обострению обстановки неспособность новых управленцев решить вопрос о земле, который имел наряду с вопросом о мире первостепенное значение для более чем четырех пятых российского населения — крестьянства.

Показателем все более сгущающейся революционной обстановки в России были четыре кризиса Временного правительства. В некоторых публикациях причина этих кризисов сводится к внутренним склокам, бездарности министров, вождизму позера Керенского, который претендовал на мессианскую роль провидца, оракула. При этом как бы в стороне остается главная причина тех потрясений, которые переживало Временное правительство, — возрастающая революционность народных масс. Поистине «низы», которые не могли жить по-старому при царском самодержавии, сохранили и, не побоюсь сказать, приумножили свою нетерпимость к существующим порядкам уже после Февральской революции. Что касается установившейся в феврале власти, то и она не могла воспрепятствовать развивающейся революционной ситуации.

Первый кризис государственного управления в апреле произошел в результате демонстрации солдат и рабочих Петрограда, взбудораженных и бурно возмущенных нотой министра иностранных дел П.Н. Милюкова Англии и Франции о намерении Временного правительства следовать обязательствам участвовать в войне, принятым при царе. Демонстрации начались стихийно. Милюков, а также военный и морской министр А.И. Гучков вынужденно покинули свои посты. Апрельский кризис привел к отставке первого Временного правительства, возглавляемого князем Г.Е. Львовым, которое просуществовало только два месяца.

Еще меньший срок находилось у власти коалиционное Временное правительство опять во главе с Львовым, созданное 5 мая. В него вошли эсеры и меньшевики. В июне оно еле устояло во время второго политического кризиса. Он начался с забастовки рабочих на 29 петроградских заводах, выступивших против антидемократических мер Временного правительства, конфисковавшего помещение, где находился рабочий клуб и учреждение профсоюзов. Через десять дней в Петрограде прошла 500-тысячная демонстрация с лозунгами «Хлеба, мира, свободы!», «Долой десять министров-капиталистов!», «Вся власть Советам!» (антиэсеровских и антименьшевистских лозунгов тогда не было). Под такими же лозунгами состоялись народные шествия в Москве, Минске, Харькове, Твери, Нижнем Новгороде, других городах. Июльский кризис продемонстрировал накапливаемый революционный потенциал народных масс — революционные события уже не ограничивались Петроградом, они распространились далеко за его пределами.

Третий кризис обычно связывают с выходом 2 июля кадетов из правительства в знак протеста против малопопулярной меры — делегация Временного правительства, возглавляемая министром иностранных дел М.И. Терещенко и министром почт и телеграфов И.Е. Церетели, признала автономию, провозглашенную украинской Центральной радой, и включение в эту автономию ряда юго-западных территорий России. Но истинной причиной третьего кризиса стали события 3–4 июля. В Петрограде вспыхнули антиправительственные выступления солдат и рабочих, подогретых поражением начатого наступления на фронте. На следующий день состоялась новая 500-тысячная демонстрация. На углу Невского проспекта и Садовой ее участники были расстреляны вызванными в Петроград войсками. 5 июля в Петрограде было введено военное положение. Премьер-министр Львов подал в отставку.