Сиреневый туман - Михаил Черненок

Михаил Черненок

СИРЕНЕВЫЙ ТУМАН

Повесть

Памяти брата Анатолия,

который любил детективы

и знал в них толк.

Глава 1

До обеденного перерыва оставалось пятнадцать минут, и районный прокурор Антон Бирюков решил полистать свежие газеты. Едва он успел пробежать взглядом заголовки на первой странице «Известий», в кабинет без стука вошел грузноватый, с большими залысинами судебно-медицинский эксперт Борис Медников. Поздоровавшись с Бирюковым за руку, флегматично проговорил:

— Вместо того, чтобы щи хлебать, духовную пищу глотаешь? Не порть аппетит.

— На меня такие пустяки не действуют, — с улыбкой ответил Антон.

— Железный человек. А я, слабак, как только разверну нынешнюю газету, сразу тошнота к горлу подступает. Особо мутит от изданий, где бессовестно кличут русского мужика к топору. Вот кровожадные жлобы, а?..

— Не обращай внимания на эти кликушества. Не так черт страшен, как его малюют.

— Да ведь в нашей обезумевшей державе черт на черте сидит и чертом погоняет. Вспомни прошлую осень. С каким ужасным завыванием отринутые от власти чиновники пугали народ холодом, голодом, крысами, тараканами и даже барабашками. Я на полном серьезе думал: хана, загнемся!..

— Между тем перезимовали, как при развитом социализме.

— Зато преступность растет, будто в придурочном капитализме, — не сдавался Медников. — Подрастающая шпана до дикости распоясалась. Прошлой ночью все скамейки в райцентре вверх тормашками перевернули.

— Это по традиции. Сегодня же Иван Купала.

— У нас какую дурь ни возьми — все традиционно.

— Не распаляйся, Боря, Побереги нервные клетки. Они, говорят, не восстанавливаются, — Бирюков, отложив газеты, поднялся из-за стола. — Пошли по домам щи хлебать.

В кабинет внезапно заглянул белобрысый следователь Петр Лимакин. Увидев Медникова, он словно обрадовался:

— Ты здесь, Боренька! Все телефоны в больнице разбил, отыскивая тебя. — И без паузы обратился к Бирюкову: — Из милиции дежурный звонил. На кладбище ЧП…

— Усопшие бессрочную забастовку объявили? — мигом вставил судмедэксперт.

— Нахрапом чужую могилу заняли, — отпарировал Лимакин и опять посмотрел на Бирюкова. — От угрозыска там Слава Голубев пытался разобраться, но говорит, что без следственно-оперативной группы — темный лес.

Медников сокрушенно вздохнул:

— Эх, Петька, испортил ты нам с прокурором всю обедню!..

Июльский день был душным. Поднявшееся в зенит солнце неистово палило землю, предвещая к ночи трескучую грозу. Вековые кладбищенские сосны от безветрия словно замерли в трауре над вечным покоем.

Место происшествия оказалось в удаленном углу кладбища, где уже давным-давно никого не хоронили. У свежевырытой могилы, уперев под мышки черенки лопат, сосредоточенно курили четверо молодых парней. Неподалеку от них щуплый, как подросток, оперуполномоченный уголовного розыска Слава Голубев хмуро разговаривал с сутулым, смахивающим на широкоплечего горбуна, кладбищенским рабочим Гурьяном Собачкиным — единственным в райцентре профессионалом по рытью могил. Старожилы уверяли, будто за свою шестидесятилетнюю жизнь Собачкин в одиночку вырыл могилы чуть не для половины всех захоронений. Угрюмый, неразговорчивый могильщик был постоянно пьян, но никогда при этом не терял рассудок. Алкогольное опьянение являлось для него своеобразным допингом, без которого он просто не мог работать. В испачканной землею брезентовой робе, заросший седой щетиной Гурьян и на этот раз «благоухал» водочным запахом так, что после разговора с ним, по ироничному замечанию Бориса Медникова, впору было закусывать.

А случай на кладбище произошел уникальный. У одного из стоявших с лопатами парней умерла бабушка. Вчера он с друзьями заплатил Собачкину деньги, в придачу — для гарантии — дал бутылку водки, чтобы тот к сегодняшнему дню вырыл могильную яму рядом с захороненным дедом, который умер сорок лет назад, вернувшись еле живым с Отечественной войны. Похороны бабушки запланировали к трем часам дня. Парни пришли на кладбище пораньше, чтобы убедиться, все ли тут нормально. К их удивлению, на том месте, где намечалась могила, высился холмик беспорядочно набросанных комьев песчаного суглинка. Возмущенный внук быстро отыскал в кладбищенской сторожке полупьяного Собачкина, взял его за грудки и привел к могиле. Гурьян, вытаращив мутные глаза, хрипло забубнил, дескать, вырыл могилу вчера перед закатом солнца, а какая нечистая сила ее зарыла, не знает. Решив, что это дело рук придурковатых недорослей, безобразничающих в райцентре каждый год в ночь под Ивана Купалу, парни, недолго думая, взялись за лопаты и стали разрывать засыпанную яму. Увлекшись работой, они неожиданно отрыли длинную, как гроб, упаковочную картонную коробку от японского холодильника, а в ней — завернутый в полиэтиленовую пленку труп одетого в поношенное спортивное трико мужчины с неказистым, до безобразия почерневшим лицом.

Пока Борис Медников и следователь Лимакин пристально осматривали странное захоронение, Слава Голубев предложил Бирюкову пройтись с ним по кладбищу.

— Что рассказал Собачкин? — спросил Антон, обходя следом за Славой заросшие высокой травой могильные холмики и оградки.

— Гурьян в своем амплуа: «Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю. Ночью был пьян». Каждое слово из него надо клещами вытягивать.

— Парни, когда здесь появились, какие-нибудь следы видели?

— Круглый ноль. Если что-то и было, то не обратили на это внимания. А потом, разрывая могильную яму, все землей завалили. Короче, к моему приходу картинка была, как теперь.

— Что-то лицо захороненного мне показалось знакомым. Будто видел я эту физиономию здесь, в райцентре.

— Физиономия приметная. По-моему, он в райпо грузчиком работал. Если не ошибаюсь, крутой алкаш.

— Об исчезновении его никто в милицию не заявлял?

— Нет.

— Может, что-то другое, загадочное, было?

— С прошлой осени — никаких загадок.

— А что в прошлую осень?..

— Из УВД поступала розыскная ориентировка на сорокапятилетнюю гражданку Виноградову Софию Лазаревну. Утром уехала на электричке из Новосибирска в наш район, на дачу возле Родниково, и… пропала. После выяснилась банальная сценка. Гражданочка тайком драпанула от законного мужа к любовнику в Красноярск.

Пройдя метров двадцать, Голубев подвел Бирюкова к свежевырытой могильной яме. На краю ямы лежал подгнивший у основания старый лиственничный крест.

— Вот, Антон Игнатьевич, еще одно вечное поселение приготовлено, — сказал Слава.

— Тоже Собачкина работа? — спросил Бирюков.

— Говорит, нет. А кто и когда сработал — не знает.

— Крест откуда?

Голубев показал на бугор суглинка с противоположной стороны от лежащего креста:

— Гурьян заявляет, что там старое захоронение. С него, мол, и вырыли сей христианский памятник. На вопрос — зачем? — разводит руками.

— Обычно место на кладбище отводит администрация…

— Вот и я об этом Гурьяну намекнул. Он забурчал, дескать, тут заброшенный угол. Далеко от глаз начальства, поэтому бывают самовольные подзахоронения родственников.

— Может, Собачкин тайком прирабатывает на таких подзахоронениях… — высказал предположение Бирюков и, недолго подумав, добавил: — Надо, Слава, оперативное наблюдение за этой ямкой установить. Как бы здесь еще одни ночные похороны не устроили.

— Сделаю, Игнатьич.

Когда Бирюков и Голубев вернулись к месту происшествия, следователь Лимакин уже заканчивал писать протокол осмотра. Борис Медников, обжигая губы, докуривал крохотный остаток сигареты.

— Ну, чем порадуешь, доктор? — невесело спросил Бирюков.

— Затылок буквально размозжен. Крепенько мужика стукнули, — судмедэксперт, поморщившись, выплюнул окурок. — Завтра дам подробное заключение.

Глава 2

Первое совещание по вчерашнему ЧП Бирюков планировал провести в конце дня, однако неутомимый оперуполномоченный Голубев заявился в прокуратуру сразу после обеда. По его словам, опознать потерпевшего оказалось проще пареной репы. Как и предполагал Слава, тот, действительно, около двух лет работал грузчиком в райпо, а последние полгода, уйдя в глубокий запой, в основном перебивался на содержании сожительницы — тоже сотрудницы райпо, заведующей складом промышленных товаров.

— Что эти сожители собою представляют? — спросил Бирюков.

— Потерпевший — Казаринов Спартак Викторович. Возраст — тридцать лет. Восемь из них отсидел за изнасилование. Срок отбывал в нашей, райцентровской, колонии. На волю вышел два года назад и сразу неофициально подженился. Сожительница — Галактионова Юлия Николаевна. На десять годиков старше. Образование имеет высшее торговое. Внешне — картинка с обложки журнала мод. С ног до головы в импорте. Обаятельна, кокетлива, умна, спокойна. Короче, от совковской торгашки ничего нет. Курит «Мальборо». Что пьет — не видел. Судя по упитанности и цветущему виду, с питанием без проблем. Владеет собственным кирпичным домом, снаружи похожим на добротный сельский магазин, а внутри роскошного особняка, как в зарубежном супермаркете. Опознав в морге сожителя, растерялась, побледнела. Но слез не пролила. Говорит, так и знала, что этот запой добром не кончится, поскольку, мол, общался Казаринов в последнее время с разными подонками.