Империя предрассудков (СИ) - Мэра Панна

Глава 1

Все персонажи и события в книге являются вымышленными. Любые совпадения с реальностью просто случайность. Книга не претендует на историческую достоверность.

Молва гласит: «Наш путь судьба не выбирает,

Мы сами знаем, как нам жить».

Но кое в чем, она нас выбора лишает.

Нам не дано решать, кого любить.

Туман. В округе ни души. С двух сторон дороги, что петляла между невзрачных тощих деревьев, на многие мили простиралось поле. Никто так и не убрал его, хотя на дворе стояла поздняя осень. Капли мелкой измороси, подхватываемые ветром, без труда проникали в бричку, а ямщик, словно уснув от такой тоски, отнюдь не спешил подгонять лошадей.

Мы ехали уже около четырех часов, и за это время я успела изрядно подустать от того уныния, что сопровождало меня в пути. Дорога, мокрая и грязная, навевала воспоминания о днях далеко минувших, когда меня, навсегда разлучив с семьей, забрали в Институт.

Нет, я ни в коем случае не смела бы жаловаться на свою жизнь. Родители отлично понимали, что после окончания обучения меня ждало прекрасное будущее и высокое положение в обществе. Все сложилось в точности, как они и хотели. Меня обучили танцам, музыке, искусству, этикету и даже некоторым правилам, не предписанным этическим кодексом фрейлин, но очень необходимым для дворцовой жизни. Проще говоря, с таким багажом навыков и умений мне повезло быть избранной фрейлиной к императорскому двору.

Я посмотрела на мрачные холмы, утопающие в туманной дымке на горизонте, и дурные воспоминания рекой нахлынули на меня. Я была не в силах им сопротивляться.

В тот ноябрьский холодный день, когда мне исполнилось девять, мы с отцом планировали сидеть целый день у камина, вслух читая сказки. В такой обстановке мы проводили большинство праздничных дней. Родители частенько придумывали для меня истории о мудрых правителях, страшных ведьмах и доблестных цесаревичах, заставляя меня верить в то, что однажды я попаду во дворец и встречу там своего сказочного рыцаря, ради меня одной готового броситься в смертельную схватку с огнедышащим чудищем. Тот день я ждала с особым теплым трепетом.

Однако утром, выйдя из спальни и предвкушая праздник, я почему-то не обнаружила отца, ласково подзывающего меня в гостиную. Вместо этого я наткнулась на свой маленький чемоданчик с собранными вещами и маму, которая со слезами на глазах пыталась впопыхах объяснить мне, робкому маленькому созданию, куда и зачем меня увозят дядя с тетей на повозке. Этот день, в итоге, был последним, когда я видела мать.

Я вынырнула из тяжёлых воспоминаний. И хотя теперь я чувствовала в душе невероятную гордость за себя, удостоившейся чести служить фрейлиной при дворе, в моей памяти навечно запечатлелись те моменты, когда я, совсем одинокая, внезапно брошенная девочка, ехала по мокрой дороге в неизвестность и думала: «Может, это только на пару дней, пока у мамы не пройдет кашель?».

Но, конечно, никто так и не забрал меня из Института. Так пара дней растянулась на девять долгих лет обучения, за время которых я стала той, что мчала сейчас в Императорский дворец навстречу своей мечте. И сердце мое в те минуты сладострастно сжималось в предвкушении роскошных балов, светских раутов и императорских приемов.

Погода, однако, не сильно благоволила мне в этот осенний день. Коричневая, еле припорошенная первым мокрым снегом земля, казалось, никогда больше не должна была вернуться к жизни и покрыться зелёной весенней травкой, что заблестит под утренней росой на рассвете. Я не видела ни деревьев, ни ветхих избушек у обочины, только пустынную бесконечную равнину, которая изредка сменялась такими же унылыми холмами. Но и они не отличались особой живописностью, и единственным разнообразием серой равнины были тощие голые берёзки, стоявшие на возвышенностях так, словно кто-то особенно жестокий раздел их и выставил замерзать.

А я ехала и улыбалась. Даже в те секунды, когда пронзающий порыв ветра проходил сквозь меня, заставляя плотнее кутаться в кашемировый бурнус, мне было жарко. Жарко от силы пламенного и неукротимого желания поскорее увидеть высший свет, о котором я грезила всю жизнь. И новая жизнь в этом высшем обществе обещала быть сказочной.

***

Мы приехали в десятом часу вечера. Проехав сквозь широкие резные ворота, я, наконец, увидела дворец, в котором мне предстояло жить следующие несколько лет. В голове мелькнула мысль, о том, что я, вероятно, никогда не смогу насладиться каждой деталью этого строения. Ведь дворец поражал своим размахом!

В самом центре искусно продуманной центральной аллеи находилось с десяток фонтанов, каждый из которых представлял собой скульптурную композицию. Все фонтаны перед дворцом собирались в единый водный бассейн с небольшими водопадами, мраморными мостами и еле заметными фигурками купидонов на позолоченных лесенках. По бокам от главной аллеи располагались ещё две брусчатые дороги, вдоль которых, как солдаты на посту, были выставлены сотни фонарей, и подле каждого из них, не шелохнувшись, стоял свой фонарщик. Было настолько светло, что, даже невзирая на туман, я могла рассмотреть фасад дворца, будучи за несколько сотен метров от него.

Собственно, сам императорский дом ничуть не уступал тому впечатлению, что уже произвел на меня сад. К центральному входу с трёх сторон вели широкие парадные лестницы, окружённые резными перилами из неизвестного минерала, который причудливо бликовал при свете фонарей. Во дворце было всего три этажа, но при том он был настолько длинный, что утопал в дальних уголках дворцового сада. На ризалитах центральной части фасада отчётливо прослеживались элементы вычурного и громоздкого барокко. Мне сложно было вообразить, какое многообразие красок, стилей и элементов ждало меня внутри.

Тем временем меня подвезли к одному из входов, и повозка с характерным толчком остановилась. Через пару секунд дверь отворилась, и на улицу вышли две женщины. Одна была совсем ещё юной девочкой, на вид чуть старше меня, вероятно, она была одной из фрейлин. Вторая женщина была немолодая, довольно полная и очень статная дама, что напомнила мне мадам Монро и других преподаватели Института. Роль у этой женщины явно была иной, вполне вероятно, мне предстояло говорить с гофмейстериной.

Всю дорогу я тщательно продумывала момент первой встречи с обитателями дворца, и он не казался мне таким уж страшным, однако стоило мечтам начать сбываться, меня тут же охватила паника. Мысли улетучились, оставляя меня с предательской пустотой в голове. Все происходило очень быстро, я действовала практически не задумываясь над тем, что делаю и говорю, словно внутри меня был кукловод, дергающий за ниточки.

Я выскользнула из кареты, предварительно приподняв подол громоздкого бурнуса, и тут же склонилась в учтивом поклоне. Две женщины напротив ответили тем же. И все же меня смутило, какими краткими, доведенными до неестественного совершенства, были их поклоны, словно я была не особой дворянского сословия, а нищенкой, дерзко требующей у них милостыни.

— Добрый вечер, меня зовут мадам Анмут, я гофмейстерина при Императорском дворце, — моментально оповестила меня женщина.

Она была невысокой пухлой дамой, одетой в серое со светлым пышным воротником платье. Ее маленькие глаза с презрением изучали меня вдоль и поперек, а длинный, узкий нос, совершенно не соответствующий ее пухлому лицу, словно пытался дотянуться до меня и моментально разнюхать все тайны.

— Все вопросы вы будете решать со мной: я буду выплачивать вам положенное жалование, выдавать прибавки, если, конечно, вы их заслужите, кроме этого, я представлю вас её Императорскому Величеству и Великим герцогиням, — рассказывала она с удивительной строгостью.

Тем временем бричка тронулась с места, скрывая за поворотом чемодан со всеми моими немногочисленными вещами.