Понятие «революция» в философии и общественных науках. Проблемы. Идеи. Концепции. - Григорий Завалько
- Категория: 🟢Научные и научно-популярные книги / Политика
- Название: Понятие «революция» в философии и общественных науках. Проблемы. Идеи. Концепции.
- Автор: Григорий Завалько
- Возрастные ограничения:Книга может включать контент, предназначенный только для лиц старше 18 лет.
- Поделиться:
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Г. А. Завалько
Понятие «революция» в философии и общественных науках
Издание второе, исправленное и дополненное
Как трудно иногда понять,
что субъективно тяжелое есть
объективно самое лучшее
Д. Б. Кедрин.
Из записных книжек 1930-х годов [1]
Рецензенты: доктор философских наук, профессор К. X. Момджян, доктор исторических наук, профессор Н. Б. Тер-Акопян
Введение
Написать всеобъемлющую историю идеи любых социальных изменений так же невозможно, как написать всеобъемлющую историю самих социальных изменений. Поэтому рамки настоящей работы ограничены историей идеи качественного прогрессивного изменения общества – историей понятия «революция» – и связанных с ним научных теорий и идеологических учений.
Ценность философского исследования зависит от того, насколько философские (наиболее общие) положения опираются на данные конкретных наук. Только тогда философия может выполнить свое предназначение – указать метод, путь к решению проблем, еще не решенных науками. Поэтому в данной работе основное внимание уделено не философским и социологическим спекуляциям по проблеме революции, а поиску возможного объяснения исторических фактов, относящихся к этой проблеме, на базе исторического материализма – наиболее, на мой взгляд, научно обоснованной концепции социальной философии.
Первая глава посвящена разработке понятия «революция» различными направлениями философской и социологической мысли; вторая – решению проблем реальных революций исторической наукой; третья – выводам из рассмотренного материала.
Среди работ, посвященных истории проблемы, особо выделяется книга Р. Н. Блюма «Поиски путей к свободе. Проблема революции в немарксистской общественной мысли XIX века» (1985). Собранный в ней материал столь обширен, что «Поиски путей к свободе» стали необходимой вехой в изучении проблемы революции. Перу Р. Н. Блюма принадлежит также большое число статей по данной тематике; им сформулирована единственная в нашей науке методология изучения теорий революции. Поэтому необходим ее краткий анализ.
С его точки зрения, уходящей корнями в XIX век, не только все революции, но и все теории революции принадлежат к одному из двух направлений – «политическому» или «социальному». Это именно равноправные, а не разноуровневые направления.
«Политикам» присуще прагматическое стремление осуществить возможные преобразования исключительно в сфере политической жизни; «социальщикам» – нереализуемая на практике тяга к коренным изменениям всего общества. При этом круг теоретиков революции безмерно широк – от Дешана до Канта. Подразумевается обязательная революционность теоретиков революции – либо «социальная», либо «политическая».
В то же время непонятен статус мыслителей, отрицательно относящихся к исследуемой ими революции – они либо не включены в число теоретиков (А. Ферран, Э. Бёрк), либо выданы за сторонников политической революции (А. де Токвиль, Г. В. Ф. Гегель). Явно недооценена роль А. Барнава.
Между тем начало теория революции берет именно в трудах нереволюционеров и контрреволюционеров, как будет показано ниже, а принятие результатов революции еще не означает принятия самой революции.
Несмотря на достоинства книги, методология Р. Н. Блюма, на мой взгляд, не вполне верна. Ошибка состоит в следующем.
Во-первых, писать об ином обществе – не значит писать об изменении существующего общества. Революция есть изменение существующего; теория революции – теория изменения, перехода. Мыслители, описывающие идеальное, с их точки зрения, общество, не обязательно революционеры-«социальщики». Это – утописты, причем разного толка: идеологи неравенства от Платона до Ницше и идеологи равенства от Мора, Кампанеллы, Дешана до Оуэна и Фурье. Тех и других роднит ориентация на цель, а не на путь достижения цели. Это характерная черта утопического мышления, как раз мешающая стать первым теоретиками контрреволюции, а вторым – теоретиками революции. Революция не входит в круг их интересов.
Во-вторых, люди, интересующиеся изменениями в сфере политического устройства, тоже не обязательно проявят интерес к революции. Равнодушие к коренному (революционному) изменению общества – признак реформиста, а не революционера-«политика». Такова позиция большинства просветителей, включая И. Канта. Использование последним термина «революция» в позитивном значении относится только к переворотам во внутреннем мире человека [2], что соответствует общей направленности его философии. Любые «внешние» революции Кантом встречались настороженно без серьезного анализа их причин [3]. Теорию революции в этом случае также создать невозможно.
В-третьих, отрицательное отношение к революции может подвигнуть мыслителя к поиску причин этого непонятного явления. Таков случай Э. Бёрка, Ж. де Местра, А. Феррана, Г. В. Ф. Гегеля, А. де Токвиля. Тогда концепция революции создается.
Предметом исследования теории революции являются взгляды тех мыслителей, которые (независимо от личного отношения к революции), в отличие от теоретиков утопии и реформы, размышляют о коренном социальном преобразовании, затрагивающем все сферы жизни общества. При этом неизбежно обращение к политическим вопросам, так как социальные преобразования осуществляются методами борьбы за власть, политическими методами, будь то пропаганда, законотворчество или восстание. Любая теория революции – социальная и политическая одновременно. Фактически это признает и Р. Н. Блюм, вынужденный делать оговорки о синтезе «политического и социального» каждый раз, когда излагает взгляды конкретного персонажа.
Дилемма «социальное – политическое» ложна, но за ней скрывается реальная проблема отношения революционеров к государству. Обозначить полярные подходы к проблеме «государство и революция» можно как революционный этатизм и антиэтатизм. Особенную актуальность их спор приобретает после завершения эпохи буржуазных революций, осуществленных без упразднения государства, этатистскими методами.
Целью новых революций становится бесклассовое общество. Должны ли теперь революционные преобразования осуществляться государством или вне государства? Это по-настоящему тяжелая проблема, за которой – множество поломанных человеческих судеб, и теоретическое решение ее, в общих чертах намеченное в марксистском тезисе об отмирании государства после революции, очевидно, неотделимо от практического.
Проблема революции в немарксистской общественной мысли XX века достаточно полно освещена в книгах M. Л. Гавлина и Л. А. Казаковой «Современные буржуазные теории социальной революции» (1980) и Ю. А. Красина «Революцией устрашенные» (1975), хотя последняя носит излишне публицистический характер. Для понимания революционных процессов в «третьем мире» большое значение имеет книга «Общественная мысль развивающихся стран» (1988) [Например, здесь впервые поставлен под сомнение тезис о «мелкобуржуазной» сущности режима Хомейни в Иране (С. 209). Предложенный взамен термин «этакратический», на мой взгляд, стилистически не очень удачен, но верно передает суть — господство государственной, а не мелкобуржуазной собственности.][4].
Теория социальной революции представлена в нашей литературе слабее. Наиболее интересны исследования революций в Античности, ведущие начало от книги А. И. Тюменева «Очерки экономической и социальной истории Древней Греции», первый том которой носит название «Революция» (1917, опубликован в 1920). До конца 1930-х годов встречались неординарные работы, такие, как доклады С. И. Ковалёва «Проблема социальной революции в античном обществе» и А. И. Тюменева «Разложение родового строя и революция VII-VI веков в Греции» (1933, опубликованы в 1934), статья К. М. Колобовой «Революция Солона» (1939). Интересен и многотомник Н. А. Рожкова «Русская история в сравнительно-историческом освещении. (Основы социальной динамики)» (1919-1926), где в схему всемирной истории включено несколько периодов социальных революций (феодальной, дворянской и буржуазной).
Затем давление идеологии, превратившее материалистическое понимание истории в схоластический «истмат», изъяло тему революции из науки. Большая часть книг по этой тематике – шаблонный пересказ советских идеологических догм. Сразу скажу, что, являясь последователем материалистического понимания истории, я буду для идеологизированного варианта исторического материализма, существовавшего в СССР, использовать термин «истмат» или «советский истмат», без добавления подразумевающихся эпитетов «догматический», «официальный» и т. д.