Царствуй детка не серчай. Стихи - Михаил Квадратов

Михаил Квадратов. Царствуй детка не серчай. Стихи

* * *

заставляли остаться живым: чтобы наверняка —рисовали усталое солнце, другие предметы;выкликали, искали, хотели оставить пометыв специальных разделах спасительного дневника,запереть от судьбы в кипарисовом теле ларца —ты теперь пассажиром в дежурном бумажном вагоне,и тебя, может быть, может быть, до утра не догонятбытовые убийцы и девушки в белых венцах

* * *

Когда из города уходит супрематист чернил и праха,гудит пустая черепаха, послушна ветру и погоде,в песке, осоке.Ещё на дровяном сарае кивает жаба икряная.Но прочим пофиг.

Кот

Долги раздать, проститься с Ними,сменить район, эпоху, имя,порвать связующую нить,соседям сверху подаритьчетыре пары хромосом —меланхолическим котом,в конечном счёте, обернутьсявблизи неведомого блюдцаи с продолжением — потом.

кроты и мамонты

створы чёрные запахнутыхлад и спудпод землёй кроты и мамонтыне уснут.жаркими ушами голымишевелятшепчут тайное весёлоеневпопад.створы чёрные распахнутына три дняпод землёй кроты и мамонтыждут меня

* * *

лопнул стакан голубого стеклавоют осколки над головоюветочкой чайной, мёртвой пчелоюв небе запутался аэроплан.эй, авиатор, это — войнабьются мои флора и фауназа каланчовкой — чёрная ранафанни каплан воскрешена!

любовное

болтай дурачок говоривон императрица маривертится в розовом облакев золотистом гамаке.внизу благодарно орётеё перочинный народона любит когда почестибросает вниз конфетти.пружинный кентавр заводскойболеет любовной тоскойно он не запрыгнет в облаконет наверняка

Маша

Маша, Маша, мать твою, не пускала б болееПароходик по ручью чёрной меланхолии.Там на палубе обед, с кренделями полочка,Мой лирический портрет, а во лбу иголочка.

царь бутана (К.Л.)

1. позабудь что в переходе нашептали кот и китсорок лет сопи на печкеперекладывай словечкиты не слушай как карлушей будешь пытан и убит.кошки серы кошки белы царствуй детка не серчайспи на тёплом ложементепусть звенит на кинолентебодрийара пифагора переехавший трамвай

2. а у платформы лосявечером кто-то вещийимя твоё скрежещетно ничего не бойсяведь из последней силызорко следят за намибожии крокодилырозовыми глазами

Черновики

Верти, накручивай словес тугую вязь;Щелчок — из рук летит пластмассовый стаканчик.Я маленький звонарь, я оловянный мальчик,Я жив, пока строка не порвалась.…Когда просыплется песчаная строка,В последнем приступе забьётся колокольчик,Проступит на песке твоя личина волчья.Отец, я оживу в твоих черновиках.

Феб

Гудят ночные небеса: злодей злословит и змеится.Не спит прекрасная девица, боится…Скоро три часа……Но утром! погляди с балкона: велик, прекрасен и нелепУже парит на небе Феб, ловец унылого Пифона;Звенит весёлою стрелой — змея летит на дно колодца —А бог кивает головой и заразительно смеётся.

Пчёлы

Лети, не упусти губительный нектар —Горящий мёд в гудящих горних цветоложах,Мы будем веселы, мы станем звонкокожи,Пускай пожарищем закончится пожар,Пускай опять бубнит бессмысленный креол:“Есть Книга Слов — и на двенадцатой страницеСтальные лепестки небесной медуницыРазят безумных пчёл!”

Прохожий (О.Р.)

Я последний осенний прохожий, а тутТолько жёлтые листья по лужам плывут.Эти лужи — без дна, этот город — китай,Ты последние сводки ночные читай —Им положено быть где-то в области сердца.

Не разгадывай ночь — не читая, уйду.Утром листья-галеры замёрзнут во льду,И гребцы на галерах, конечно, умрут —Так всегда умирают рабы поутру,Если некуда плыть, если некуда деться.

Сад

Засыпает летний сад, только ангелы не спят.Страшны, страшны, где трава арамейские слова.Точат пилы, топоры, погодите до порыТоропливые цветы. Берегись. Не спи и ты.

* * *

Придумали, что ручкой на листах бумажныхмы будем что-то в домике за городом писать.У озера такая благодать, и многое неважно.Здесь поутру рыбак из просветлённыхшвыряет в озеро зеркальные шары,готовит сладкий вар для сумеречных рыби жарко дышит на личинок пленных —железом ранит их и тоже вдаль бросает.Они висят — ни живы, ни мертвысреди утопленной травы.Вот здесь мы поселились где-то в мае,но нас теперь уж нет, мы не того хотели —гляди: на дне деревья, а на небе дым,и шевелятся клейстером живымненазванные рукописи в съеденном портфеле.

* * *

Дом пропал, закончен карнавал, дымно, разноцветный воздух вышел.Мумии чужие             сушатся на крыше —                                       ране ангел летний ночевал.Ах, зачем терпеть неблагодать — мы бы этот дом давно продали,Да у нас Орфей сидит в подвале и никак не хочет вылезать.

* * *

ах какой у нас был фикус в так называемой кадкеа теперь он сука прячется от всех в лесопосадкенасовсем поселился за совиным деревомно ведь мы ему точно ничего не сделалипочти не донимали разговорами о стихотворенияхбелых чёрных разноцветных и сиреневыхпрактически не заставляли никем восхищатьсяну за что же он так с нами (братцы)

* * *

в неуказанной стране на заснеженной стернетихо ропщут зверокошкии на кухнях понемножкубродят призраки борщейтени брошенных вещейвяло ноют под скамьёюсмысла ищем всей семьёюжжётся правильный глаголя искал, но не нашёл.может, здесь скребутся бесыза каким-то интересом— что такое, кто такой? это ветер над рекойвоет, веет, веселится гладит пальцы, кольца, лицау посёлка тыловой пристань чёрная дымится— ты откуда, человек? — мама, родина, артекнет возврата никуда только лёгкая водальётся с севера сюда шелестит по красной глиневидно, мы с тобой на льдине уплываем навсегда

Водолей (И.Р.)

Вчера ярился чёрный водолей:Пока, зарывшись на заснеженной поляне,Троллейбус дул на отмороженный троллей,Рядами вырвавшись наружу, поселяне.Плясали, с ними дядька Агасфер —И в небе ездоки внезапно замечалиАсимметричный крест в искрящемся овалеИ слышали шуршанье сфер.

* * *

Время даст лечебных штучек, время спрячет за стеной,но сперва тебя помучит колокольчик костяной.Он радирует такое на запретной частоте,что любовный бронепоезд разорвётся в животе.А любовные солдаты — заводные сапоги —вынесут тебе мозги. Но они не виноваты.

* * *

Горацио, герой природных драм —нелепый мир его ломал напополам,да призадумался — быть может, стыдно стало;герой от радости давай вертеть забралом.(Так рано утром из последних силоткрытый космос терпит космонавта,его сварливых баб, его собачку в бантах —лежит, нахохлившись, и губы закусил.)Но тщетна радость — в середине сентябрягляди, кого влекут дебелые вакханкив соседний лесопарк на чёрные полянки:прощай герой. Жизнь прожита не зря.

* * *