Лотерея - Вячеслав Кумин

Вячеслав Кумин

ЛОТЕРЕЯ

Часть первая

ЛОТЕРЕЯ

1

Эрик Махов проснулся, как и положено после длительной попойки, с чудовищной головной болью. Она пульсировала в висках, будто там стучали огромным молотом, и каждый удар, раскалывающий череп на части, как бы говорил: надо срочно найти работу, иначе тебе конец, рано или поздно!!!

А тут еще этот будильник, будь он неладен, трезвонит с надрывом, точно пожарная сирена, усиливая и без того поганое состояние похмелья и обреченности.

Махов с трудом разлепил глаза, со стоном тяжелораненого перевернулся на другой бок, нашарил рукой на тумбочке часы и излишне сильным ударом по кнопке выключил этот противный писклявый звонок.

Повод для вчерашнего загула имелся самый что ни на есть серьезный, как говорится законный, так что обвинять Эрика в пьянстве не стоило.

Накануне ему исполнилось двадцать пять лет. Отягчающим моментом пьянки явилось то обстоятельство, что глобальная система включила его имя в список так называемой «Черной лотереи». Как видно из названия, выиграть в эту поистине дьявольскую лотерею никто желанием не горел.

В итоге день рождения, этот светлый праздник детства, скорее напоминал похороны, и тосты звучали соответствующие. Хотя, если уж на то пошло, большую часть времени пили молча.

Работа отсутствовала, даже самая ничтожная, грязная и непрестижная. В таких случаях любой рад будешь. И возможностей ее получить становилось все меньше, что неудивительно, ведь человек заведомо слабое звено на любом производстве, и где только можно его заменяли более быстродействующие и точные роботизированные системы. Роль человека постепенно сводилась к обслуживанию и ремонту машин.

Осознание этого обрывало что-то внутри так, что в груди ощущалась давящая пустота, подкашивались ноги. Все симптомы страха. Эрик действительно, до спазмов в животе, до перебоя в работе сердца и наконец в дыхании боялся получить «выигрыш».

Хотя еще не так давно он мог похвастаться наличием работы, держал голову высоко, а плечи широко. Махову сразу после окончания учебы сильно подфартило, и он по знакомству и за очень большой процент отката от зарплаты устроился официантом в один из многочисленных баров. Работа грязная и не ахти какая прибыльная, особенно учитывая все тот же пятидесятипроцентный откат хозяину заведения. Приходилось еще мыть посуду, поскольку автоматическая система с завидной регулярностью ломалась от старости. Но это было все же лучше, чем ничего, и позволяло чувствовать себя относительно уверенно, не думая о «Лотерее» и о ее жестоких выигрышах.

Но его уволили.

— Ничего личного, парень, — сказал ему тогда хозяин забегаловки.

— Не увольняйте меня, мистер Геваро! — завопил в ответ Эрик Махов. — Не надо, прошу вас!

Эрик даже чуть было не упал на колени из-за того, что ноги подкосились, но все же устоял.

— Прошу вас, сэр! — продолжал просить Махов, хватая хозяина кафе за руки.

Но мистер Геваро оставался непреклонен. Он даже снизошел до того, чтобы объяснить причину своего поступка:

— Ничего личного. Ты хороший работник, но у меня подрос племянник и, сам понимаешь, я сделал выбор в его пользу.

Вспоминая об этом эпизоде, Эрик скривился от отвращения. Он презирал себя сейчас за эти сопливые мольбы, ненавидел себя за проявление малодушия, да еще в такой унизительной форме. Но еще больше он ненавидел этого Геваро.

«Он еще пожалеет об этом, горько пожалеет… — в который раз мстительно подумал Махов, впрочем, крайне слабо представляя, что он сможет сделать с этим скотом Геваро. Но то, что он должен отомстить ему, в этом не оставалось никаких сомнений. — Я ему еще покажу, где раки зимуют!»

Махов пришел в себя, кое-как оттеснив тяжелые мысли и пустые мечтания о мести на задний план, с трудом напялил футболку и штаны, поплелся на кухню с целью отыскать там упаковку противопохмельных растворимых таблеток. Перебрав гору всяческих коробочек от каких-то сушеных трав, непонятно от чего помогающих, до невесть как оказавшихся у него противозачаточных таблеток, он наконец-то нашел нужную.

— Дерьмо…

Эрик тяжело вздохнул и сел на стул. Пачка оказалась девственно-пустой. Ни одной таблетки. Делать нечего. Он отыскал под столом среди леса пустых бутылок недопитый пузырь мартини и одним приемом допил остатки.

— Вроде полегчало… — прислушавшись к себе, произнес Эрик.

В мозгах действительно будто просветлело и краски стали не такими серыми, приобретая живые тона. Впрочем, ненадолго.

— А теперь за дело.

Махов прошел обратно в свою комнату и засел за домашний терминал. Это был уже своего рода ритуал — вот так вот с утра пораньше садиться перед монитором, набирать в сети адрес службы занятости и искать вакансии.

После часа поисков он так и не нашел ничего не то что по своим специальностям, коих у него имелось аж целых три, но и даже работы для чернорабочих вроде пятого помощника третьего заместителя второго главного механика.

В довершение ко всему он посмотрел на свои очереди в десяти списках на самые ходовые профессии. Но и здесь его ждало одно лишь разочарование. Самое близкое к заветному «нулю» стояло под номером «тысяча сто двадцать восемь», а самое дальнее — «пятьдесят тысяч шестьсот семьдесят третье». И еще неизвестно какое из них придет к финишу первым.

— Проклятье… Если судьба в плохом настроении, то это надолго.

Почему ему срочно требуется работа, имело простое объяснение — именно она могла вычеркнуть его из списков «Черной лотереи», официально именуемой Программой переселения иждивенцев во внеземные колонии. Но во внеземную колонию Эрик не хотел. Туда вообще никто не хотел попасть, разве что чокнутые и которым нечего терять…

Махов, сам не зная зачем, зашел на один из правительственных сайтов, расхваливающих колонизацию других миров. Их за прошедшие века открыли без малого дюжину и к каждой регулярно отправлялись корабли со «счастливчиками», «выигравшими» в «Лотерею».

Особый сарказм «Лотереи» заключался в том, что первые партии колонистов, которых на первых порах было слишком много, и на одно место в колониальном корабле приходилось до миллиона желающих, формировались как раз через выборку по лотерее. Тогда получить выигрыш в «Лотерею» действительно являлось большой удачей.

«Как все красиво начиналось… — подумал Эрик, вспоминая историю первых путешествий на другие планеты, эйфорию и энтузиазм по поводу основания новых колоний, ведь исполнилась старинная мечта человечества, у него появилось новое пространство для развития. — И как все закончилось…»

2

Первые попытки колонизации новых планет начались еще четыреста лет назад. Изобретение хитрых генераторов искажения пространства, позволивших перемещаться из одной точки вселенной в другую быстрее света, позволило человечеству выйти за пределы Солнечной системы и за относительно небольшое время в пять-десять лет достигать ближайших звезд с пригодными для жизни планетами.

Конечно, на такие путешествия соглашались только ну очень большие энтузиасты, чей энтузиазм граничил с сумасшествием, это учитывая, что они летали еще до изобретения простейших камер холодного сна. Человека в такой камере погружали в искусственную кому и остужали его тело до предельно низких температур, что позволяло до минимума снизить ресурсы для поддержания жизни колонистов и предохранить их психику от длительного пребывания в замкнутом пространстве.

Строились огромные корабли, вмещавшие в себя сотни тысяч, а потом и миллион колонистов, со всем необходимым для жизнедеятельности на первое время. От желающих полететь к звездам поначалу не было отбоя, и в необъятный космос к далеким мирам устремлялся один земной корабль за другим.

Первых колонистов можно было понять — их ждали чистые миры, они стремились покинуть загрязненную и перенаселенную Землю. И не только Землю, но даже плохо пригодный для жизни Марс и прочие объекты, где только мог устроиться человек, вроде спутников газовых планет гигантов и даже холодный шарик на окраине Солнечной системы — Плутон.

Колонисты улетали за счастьем, за многие десятки световых лет — и все было хорошо. Но вот именно что «было»…

Планеты, на которые прилетали и обосновывались люди, не являлись стерильными, они уже имели сложившуюся биологическую систему, где не было места чужакам.

Эти биологические системы, как и любой другой живой организм, терпели инородное вмешательство, но только до поры до времени. В какой-то момент, рано или поздно, начинался процесс отторжения чужеродной органики, несмотря на все попытки, а может, как раз из-за них, перекроить природу под себя и одновременно подстроиться самим под местные условия жизни.