Иранская сказочная энциклопедия - Автор неизвестен

Иранская сказочная энциклопедия

ОБ «ИРАНСКОЙ СКАЗОЧНОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИИ»

…В одном из углов базарной площади примостился киссахан (рассказчик) со своим немудреным инвентарем: невысокая тахта, на ней взбитая подушка, а на подушке — большая, толстая рукопись в плотном цветастом переплете. Мигом собралась вокруг киссахана толпа приехавших на базар крестьян и ремесленников, завсегдатаев подобных маарака (зрелищ) и всякого праздношатающегося люда. Все теснились друг к другу, вытягивая вперед головы, чтобы лучше видеть и слышать рассказчика. А он начинал не торопясь, слегка покачиваясь в такт рассказу, время от времени заглядывая в лежащий перед ним раскрытый рукописный фолиант и легким прикосновением пальцев перелистывая страницы. Постепенно голос его становился громче, а сам он приходил в состояние экстаза. Крупные капли нота падали с его лба. Он все чаще энергично жестикулировал, изображая действия героев повествования. Длилось оно долго, вызывая все более живую и бурную реакцию слушающей толпы: это были и восторженные возгласы одобрения, и скептическое цокание языком, и то шутливые, то осуждающие реплики. Рассказчик, одержимый артист, и слушатели, до крайности возбужденные и напряженные, словно составляли одно целое, слившееся воедино в своих откровенных переживаниях и волнениях с героями повествования, с их чудесными судьбами и невероятными приключениями…

Так рассказывал нам, своим ученикам и почитателям, родоначальник таджикской советской литературы, устад (учитель) Садриддин Айни о посещавшихся им в молодые годы маарака в «благородной Бухаре» — на рубеже XIX и XX веков, о прославленном бухарском киссахане и (что особенно важно для литературоведа) о наличии огромной рукописной книги, содержащей повествовательный репертуар рассказчика.

Но где найти эту книгу, куда она исчезла? На этот вопрос ответить со всей определенностью в 50-е годы нашего века не мог никто, а старого киссахана уже давно не было в живых. «Ищите в рукописехранилищах», — мог лишь посоветовать нам устад С. Айни.

Начались упорные розыски, которые привели к результатам не только положительным, но и в известном смысле даже… неожиданным: книга не только нашлась, но и вызвала некоторые радикальные изменения во взглядах на классическую фарсиязычную (именуемую точнее «персидско-таджикской») литературу, существенную переоценку ее состава.

Что же именно произошло?

Автором этих строк в 1951 году была обнаружена в рукописехранилище Душанбинской публичной библиотеки имени Фирдоуси рукопись (за № 167), представляющая собой «книгу» киссахана, подобную той (а может быть и ту самую), о которой рассказывал С. Айни. Это был аршинного формата, облаченный в цветастый твердый картонный переплет, объемистый фолиант рукописного текста, написанного бухарским катибом (переписчиком) мелкой изящной арабской вязью на языке фарси и равного (при пересчете на современные типографские меры) никак не менее ста двадцати — ста пятидесяти печатным листам, набранным петитом. Рукописная книга содержала семь многочастных «романов» и свыше сорока сказочных повестей. Кроме того, поля рукописи были уснащены написанными еще более мелким почерком сотнями анекдотов, коротких притч, всяческих прибауток и т. п. Это и был переходивший из поколения в поколение киссаханов (профессия киссахана была обычно наследственной) фолиант, содержавший разнообразнейший репертуар бухарского киссахана, исполнявшийся на маарака. Рукописная книга была определена как «Иранская сказочная энциклопедия». Название это с тех пор стало употребляться в работах по иранской филологии (на фарси такие книги назывались «Джаваме-ул-хикаят», примерно: «Полное собрание сказаний»).

Находка рукописи № 167 послужила толчком к розыскам ей подобных рукописей в других рукописехранилищах (в частности, в Ленинграде и Ташкенте) и к изучению многочисленных каталогов фарсиязычных рукописей за рубежом.

Выявилось обстоятельство, на которое еще в конце прошлого века указывал известный немецкий иранист, литературовед и библиограф Герман Эте. В своем очерке о литературе на языке фарси в книге «Компендиум иранской филологии» он писал о том, что начиная с X века в Иране и Средней Азии творилась не только всемирно прославленная классическая поэзия, создатели которой — от Рудаки и Фирдоуси до Хафиза и Джами — широко известны, но существовало также большое количество прозаических произведений художественного, преимущественно сказочного характера, обычно анонимных авторов, и поэтому, а возможно еще и потому, что их затмила блестящая поэзия, оставшихся неизученными и даже незамеченными.

К сожалению, и спустя полвека после Г. Эте многие литературоведы-иранисты продолжали недооценивать эти прозаические произведения. Лишь в последнее десятилетие появляются, преимущественно в Иране и Советском Союзе, исследования, раскрывающие их характер и значение 1.

Описанное Садриддином Айни устное исполнение художественного произведения имеет очень давнюю традицию у иранских народов. Великие поэты-классики обычно сами не читали своих стихов ни на придворных, ни на народных сборищах, это делали сопровождавшие их равии (декламаторы). Из средневековых хроник и воспоминаний очевидцев нам известно, что среди ремесленных цехов уже в период раннего средневековья сложился цех рассказчиков.

Если стихи можно было выучить наизусть, запомнить и передавать их канонизированный текст с дословной точностью, то рассказы и повести, с течением времени выраставшие в большие циклы и даже в многочастные «романы», запомнить было невозможно. Известно, что уже с XI–XII веков некоторые из подобных прозаических произведений записывались. Дошли до нас и имена их составителей или переписчиков. Поскольку передавались эти произведения изустно, то, естественно, возникали различные их варианты. Существовали записи целых «сказочных энциклопедий».

Судя по количеству дошедших до нас рукописей, весьма много «энциклопедий» было записано именно в XVII–XIX веках. Они содержат различные варианты и версии тех или иных произведений, в частности, «большие версии» и «малые версии». При этом соотношение разных по объему версий различно: иногда «малая» представляет собою как бы конспект «большой», но иногда «малая версия» — лишь зародыш «большой», составленной более поздним по времени рассказчиком. Почти все без исключения произведения эти анонимны, автор (а он, конечно, существовал!) исходного текста неизвестен. Зато исходные сюжеты и их совокупность науке хорошо знакомы по мировому сказочному фонду. Восходят эти сюжеты и предания часто к глубокой древности; многие заимствованы из древнеиранской литературы (на среднеиранских языках II–VII вв., т. е. до внедрения ислама). Немало сюжетов и тем заимствовано из греческой литературы эпох античности и эллинизма; особенно много — из индийской литературы на санскрите (знаменитая книга басен «Панчатантра», буддийские джатаки (жития Будды) и др.); и наконец — из арабских, мусульманских хадисов (преданий) и сказаний.

Однако и местные, иранские, сюжеты и заимствованные были переплавлены в горниле народной фантазии. Они «воссоединялись» с другими произведениями народного творчества, с его сюжетами и мотивами самых разных исторических эпох, обрастали возникавшими позже идеями и эпизодами. В конечном счете все эти сказания облачились в иранские (персидские и таджикские) одежды, с каждым новым веком обретавшие иную окраску.

В итоге от исходного произведения многовековой давности зачастую оставались в его более поздней версии, скажем, XVII–XIX веков, только имена главных героев да некое сюжетное ядро. Вокруг этого ядра возникало так много новых сюжетных комплексов и новелл, что по существу можно говорить уже не столько о «версии», сколько о новом произведении.

Иными словами — перед нами не окаменелая, а вечно развивавшаяся традиция. При анализе последней по времени версии произведения нетрудно обнаружить ее «многослойность», выявить как бы упрятанные в новом произведении архаические элементы произведения исходного.

До настоящего времени найдено около трех десятков «Сказочных энциклопедий», по общему числу содержащихся в них «романов» и повестей во много раз превосходящих рукопись № 167. Весь этот грандиозный сказочно-повествовательный фонд правильно было бы именовать «океаном» — он не только поразительно грандиозен, но и находится в вечном движении.

Знакомство с этим иранским «океаном сказаний» способно вызвать у читателя чувство изумления и восхищения необузданностью фантазии и бескрайностью творческих потенций безымянных составителей. Перед литературоведом же неизбежно возникает проблема: как определить жанр этих произведений, как их классифицировать.