Путеводитель по Кронштадту: Исторические очерки - Петр Столпянский

Петр Николаевич Столпянский

Путеводитель по Кронштадту. Исторические очерки

Маршрут следования no Кронштадту

С пристани по пароходной дамбе, по бульвару, до Петровских ворот, отсюда налево по Ильмениновой улице до Октябрьской, по которой перейти Обводный канал и снова повернуть налево на Июньскую улицу По этой улице до парка Свободы, через главные ворота которого на пристань и снова на ту же Июньскую улицу, перейти снова Обводный канал через площадь Мартынова, мимо тюрьмы, до Цитадельских ворот, где подняться на остатки вала.

Отсюда можно идти одним из следующих маршрутов:

Первый, более длинный:

По западному бульвару до Сайдашной улицы, затем повернуть на улицу Троцкого, пройдя по ней квартал, завернуть на улицу Володарского и по ней выйти на проспект Ленина; по последнему дойти до Флотской и по ней через улицу и площадь Рошаля на площадь Революции.

Второй, более короткий:

через улицу Мартынова по проспекту Ленина до Советской улицы, по которой дойдем до площади Революции.

Возвращаться с площади Революции по Советской улице до Интернациональной, затем заворот на Бочарную, по последней до Петербургской – по которой на пристань.

Сборный пункт для экскурсии в Кронштадт – пристань Кронштадтского пароходства на Васильевском острове, на так называемой Николаевской набережной. И пока достаются билеты, пока происходят проверка документов, посадка на пароход, вполне уместна небольшая справка, когда и как было организовано сообщение Петербурга с Кронштадтом.

Сообщение Петербурга с Кронштадтом

31 августа 1721 года появился указ Петра «Об учреждении почты между Петербургом и Котлиным островом». Этим указом узаконялось давным-давно начавшееся сообщение Петербурга с его передовым фортом – Кронштадтом. Сообщение это резко разделялось по времени года: зимой – по льду и летом – через Финский залив, иначе именуемый Маркизовой лужей. Это путешествие на 25 верст по морю считалось далеко не безопасным. Чтобы избегнуть этого длинного путешествия по воде, Петр стал искать по Финскому побережью такое место, от которого легче и безопаснее достигнуть Кронштадта. Сначала Петр выбрал Стрельну, но и отсюда переехать в Кронштадт было не совсем легко; тогда Стрельна сменилась Петергофом, а потом Ораниенбаумом. В оба эти пункты Петр и другие лица, которым нужно было попасть в Кронштадт, ездили по вновь устроенной Петергофской перспективе и из них уже переезжали Маркизову лужу на небольшом судне. Зимою же дорога прокладывалась прямо на Петербург, когда же была построена Ораниенбаумская железнодорожная ветка, то значительная часть проезжающих отправлялась по льду на Ораниенбаум и отсюда в Питер по железной дороге.

Издав вышеуказанное распоряжение о почте, Петр в том же году велел заготовить в Петербурге «подводы для пересылки почты и писем», а затем было приказано смастерить «почтовые буера» для нужных поездок и перевозов – таким образом, зимой думали перевозить буерами.

Было ли проведено распоряжение Петра в жизнь – мы не знаем, по всей вероятности, оно так и осталось на бумаге, и только с 1734 года опять появилось распоряжение «Об устройстве с наступлением зимы дороги в море, с постановкой на местах, где бывают полыньи, деревянных с перилами мостов и надзоре за исправным их содержанием» и второе, «О возобновлении с наступлением весны почтового сообщения водой между Кронштадтом и Петербургом». С этого времени эти распоряжения повторяются из года в год.

Что первоначальный петровский указ о кронштадтской почте, видимо, позабылся, можно заключить из того обстоятельства, что 2 мая 1735 года повторилось повеление «Об учреждении почты от С.-Петербурга до Кронштадта», и это повеление занесено в полное собрание законов за № 6719.

Как только лед становился крепким, прокладывали дорогу, ограждали ее по бокам вехами. С зимы 1749/1750 годов разрешили «поставить на половине пути избу для обогревания». Так зародился знаменитый впоследствии кронштадтский дорожный кабачок, о котором уже в 60-х годах XIX века, в эпоху так называемых «великих реформ», писали: «Теперь вехи, будки с колоколами, часовые уже поставлены на местах, построен настоящий кабак на сваях, учреждены многие второстепенные заведения этого рода, а потому зимнее сообщение может считаться совершенно устроенным».

Прогресс в устройстве зимней дороги главным образом выражался лишь в постановке нескольких будок с колоколами; часовые в этих будках во время метели должны были звонить через несколько минут и, таким образом, не давать путникам возможности сбиться с пути.

Петербуржец, желавший проехаться в Кронштадт, отправлялся (речь идет о 1830– 1850-х годах) на Козье болото – так звалась нынешняя площадь в Малой Коломне, в которую упирается теперь Торговая улица и на которой возвышается неуклюжий храм Воскресения. На этой площади стояли повозки кронштадтских извозчиков.

Это были крытые возки, запряженные парой небольших чухонских лошадок, коренник под большой расписной дугой, пристяжные наотмашь, с мелкими бубенцами; в кибитке было навалено достаточное количество сена – оно служило и для сидения, и для укутывания ног. Плата за проезд в такой кибитке бралась от 6 до 10 рублей, смотря по лошадям, состоянию дороги и, конечно, состоянию проезжавшего.

Часа в два, с небольшой передышкой посредине пути, в указанном кабачке, где можно было выпить рюмку водки, съесть пирожок, бутерброд, а в масленичные дни заказать и порцию блинов с семгой или свежей икрой, путник достигал Кронштадта, Петербургских ворот, которые на обратном пути были иногда очень и очень неприятны для путешественника. У этих ворот была таможня. «Вы желали отправиться в Петербург, – так рассказывалось в то время, – нанимаете кибитку, укладываете свои вещи, садитесь и отправляетесь до Петербургских ворот. Здесь вы обязаны выйти из кибитки, открыть ваши чемоданы, саки, картонки, на морозе или в караульном доме, где произведется обыск или обряд таможенного очищения. Лишь вы уселись в кибитку и хотите тронуться в путь, не тут-то было – является новая личность в сером зипуне и с белой бляхой на груди – это уже досмотрщик от пути, который без всякой церемонии начинает длинным железным прутом щупать по всем направлениям кибитки». Только после такого двойного таможенного осмотра пассажир былого старого Кронштадта мог выехать из него, а чтобы вернуться в него обратно, он должен был иметь билет или с места службы, или от полиции. Кронштадт, как крепость, считался под усиленной, особой охраной.

Делались неоднократно попытки улучшить зимнее путешествие в Кронштадт. Так, в 1861 году местная газета заявляла: «Мы слышали, что кто-то намерен устроить зимнее сообщение на оленях – но это предположение так и осталось предположением». Затем с того же 1861 года начали не только мечтать, но и делать попытки устроить сообщение по льду помощью железной дороги. Для этого, конечно, выбирали направление на Ораниенбаум. Инициатором такой попытки был некто Солодовников, который зимой 1861/1862 годов предполагал пустить два поезда с платою в первом классе 75 копеек, во втором 50 копеек и в третьем 25 копеек. «Вагон первого класса будет теплый, с камином, обит коврами», – захлебывался от восторга рецензент, но у Солодовникова дальше благих пожеланий не пошло, и его проект осуществился в 1881 году, когда 27 января прошел первый пробный поезд по льду между Ораниенбаумом и Кронштадтом. Но и эта попытка кончилась для устроителей большим дефицитом. Через несколько дней после открытия дороги подул западный ветер, начался ледоход, рельсы железной дороги сдвинулись и пришлось прекратить сообщение.

Затем пытались пускать между Петербургом и Кронштадтом общественные дилижансы – сани-кареты, но и они приносили убыток, и кронштадтский извозчик, несмотря на то, что его звали «лицом мифическим», все же в конечном результате, оставался более надежным способом передвижения. В 1868 году появилась железная дорога на Ораниенбаум, большинство стало пользоваться ею, а оставшиеся между Кронштадтом и Ораниенбаумом 6–7 верст делало по образу пешего хождения, хотя это пешее хождение было не всегда безопасно. Так, в 1862 году машинист одного из хозяйственных заведений Ораниенбаумского дворцового правления, пробираясь ночью из Ораниенбаума в Кронштадт, в темноте попал в полынью, однако же удержался за край льда. Место было неглубокое, но лед был так гладок, что несчастный не мог вскарабкаться. На другой день его нашли замерзшим, по грудь в воде и держащимся за край льдины. Мороз был довольно велик, и кругом трупа медленно замерзала вода. На льдине около руки мертвеца были найдены ножик и трубка. Ночь была звездная, и огни Ораниенбаума и Кронштадта были видны с того места, где погиб несчастный.

Но если встреча с замерзшим была, конечно, очень редким исключением, то другие картинки, вроде нижеследующих, были обычным явлением. «Верст с 2-х или 3-х от Кронштадта возле самой дороги лежит, по-видимому, давно павшая лошадь, над трупом которой стаями вьются вороны, а обглоданные, красноватого цвета ребра ее производят на путешествующих очень неприятное впечатление». Точно так же большой неприятностью для ездока была встреча с одним из многогочисленных торговых обозов, тянущихся из Петербурга в Кронштадт и обратно. Приходилось, свернув в сторону, ожидать проезда или обгонять этот обоз стороной, по целине. В 90-х годах XIX столетия, впрочем, стали прокладывать две дороги: одну для торговых обозов, другую – для легких подвод.