Одна ночь соблазна - Гэлен Фоули

Гэлен Фоули

Одна ночь осблазна

Эта книга с любовью посвящается одному человеку, без которого я никогда бы не стала писателем.

Благодарю, мама.

Глава 1

Лондон, 1817 год

Откуда-то издалека долетали раскаты грома, но на этой вечерней пустынной улице слышался лишь перестук каблучков убегающей девушки.

Каждый шаг в тонких ботиночках из телячьей кожи болью отдавался в ступнях. Юбки водоворотом крутились вокруг тонких щиколоток, девушка все время боялась наступить на подол и упасть. Прячась от света фонарей на широкой улице, она свернула в мрачный переулок, оглянулась и бросилась дальше — кулачки сжаты, дыхание с трудом вырывается сквозь стиснутые зубы, волосы растрепаны, в глазах — неподдельный ужас.

Всхлипнув, беглянка свернула за угол, попала в темный проулок, тут же вжалась спиной в затененный дверной проем и неподвижно застыла; лишь в панике вздымалась ее грудь. «Не двигайся. Даже не дыши».

Преследователи отставали от нее лишь на какие-то минуты.

И вот она услышала стук копыт бешено скачущих всадников, безжалостных и неотвратимых, как надвигающаяся буря.

Прогремели новые раскаты грома, стекла дома, где пряталась беглянка, задрожали. Девушка съежилась, пытаясь стать совсем незаметной, потому что, когда низкий рокот утих, другие звуки приблизились. И они пугали ее куда сильнее.

Цок-цок, цок-цок, ЦОК-ЦОК.

Бекки Уорд зажмурила от страха глаза. По лбу скатилась капелька пота. Узкий проулок заполонили звуки погони: скрип хорошо смазанной кожи, свист и позвякивание смертоносных лезвий, ружей, пик, пистолетов…

Она знала: всадники не собирались ее убивать. Князь хотел, чтобы ее доставили к нему живой. В этом было единственное преимущество ее положения, если, конечно, его можно так оценить.

Бекки вцепилась в смятые юбки, и, охваченная ужасом ожидания, стояла, дрожа, в духоте летнего вечера. И вот всадники проскакали мимо и остановились — она слышала это — всего в нескольких ярдах от нее.

Казаки знали толк в погоне. Князь Михаил Курков послал за ней четырех лучших воинов, а если эти не справятся, он пошлет много других. Она осторожно выглянула и увидела сгорбленные силуэты второй пары всадников.

Она знала, как выглядят эти страшные люди. Огромные, закаленные в боях, с густыми бородами и длинными усами. Они были одеты в темно-серые короткие кафтаны, мешковатые брюки, заправленные в черные кавалерийские сапоги. Их лица, загрубевшие и загорелые от жизни в седле, были непроницаемы. Слегка раскосые глаза смотрели холодно и деловито. Ей рассказывали, что они происходят от гуннов.

Казаки переговаривались низкими, рокочущими голосами на языке, которого Бекки не понимала. Она с усилием сглотнула — преследователи разделились на пары, чтобы продолжать поиски. Первые двое отправились вперед, а вторая пара развернула своих быстрых крепких коней в сторону широкой освещенной улицы. Как же она называется? Оксфорд-стрит? Пиккадилли? Бекки точно не знала. Когда они скрылись из виду, она едва не потеряла сознание — жуткое напряжение спало, и она почувствовала, что ноги не держат ее.

На долю секунды она позволила себе прикрыть глаза.

«Еще одно чудесное спасение».

Она не знала, хватит ли у нее сил бороться дальше. Четыре дня длилось это преследование. Из города в город. Бекки стремилась на юг, в Лондон. Сегодня она весь день не ела, и сейчас в голове у нее мутилось от усталости и голода. Один только страх заставлял ее сохранять бдительность и бодрствовать. Перед мысленным взором тотчас возникла ужасная картина преступления. Как мог ее могущественный кузен Михаил совершить такое? Хладнокровно убить человека?

А хуже всего то, что Бекки тоже чувствует себя отчасти виновной. «Если бы только я не вмешалась…»

Она содрогнулась и снова открыла глаза, рука инстинктивно ухватилась за маленькую раковину, которая висела на ленте у нее на шее. Этот последний подарок отца сумел придать ей новые силы и мужество. Надо бороться. Она должна добраться до герцога Уэстленда раньше, чем ее разыщут казаки.

Как лорд-лейтенант западного полка Йоркширской конницы, именно его светлость должен был заниматься Михаилом, ведь убийство совершено в зоне его юрисдикции. Из-за высокого положения своего кузена Бекки даже не пыталась обращаться к чиновникам низшего уровня. Никто, кроме очень могущественного человека, не посмеет обвинить наполовину русского князя, который к тому же недавно унаследовал от дедушки Бекки британский титул графа. Старый Уэстленд был известен своим мужеством и прямотой. Бекки надеялась, что он добьется справедливости в отношении Михаила, но только если она, Бекки, сумеет получить у Уэстленда аудиенцию и сообщить о преступлении.

Ей было известно, как заносчиво способны вести себя аристократы. Четыре дня бегства очень изменили ее внешность. Сейчас она больше походила на нищенку, чем на девушку благородного происхождения, а потому сомневалась, примут ли ее у герцога. Мысль о том, что ее могут выгнать, казалась настолько ужасной, что Бскки решила об этом даже не думать, а лишь напомнила себе, что Уэстленд знал ее деда. Правда, они были скорее политическими соперниками, чем союзниками, однако Бекки надеялась, что имя деда заставит великого вига ее выслушать.

К несчастью, девушка никогда прежде в Лондоне не была и понятия не имела, как найти Сент-Джеймс-сквер, где, как она слышала, располагается городская резиденция герцога, а ее поспешное бегство от преследователей тем более затрудняло ее задачу. Михаил не собирался дать Бекки возможность разоблачить его преступление. Нет, у него были на нее совсем другие виды.

Привыкнув к покорности крепостных девушек, князь был охвачен жаждой смирить нрав своей кузины. Однажды он схватил Бекки за горло и горячим шепотом в самое ухо сообщил, как накажет ее за неповиновение. «Любимая, я научу тебя подчиняться». Смерть деда превратила Михаила в законного опекуна Бекки, но он сильно ошибается, если думает, что она будет принадлежать ему как рабыня. Бекки скорее умрет, чем покорится тем грубым радостям, которые он обещал. Эта мысль укрепила ее отчаянную решимость.

Облака, бешено несущиеся по небу, угрожали дождем. Бекки вздрогнула и плотнее закуталась в оливкового цвета ротонду. Она поняла, что надо искать приют. Продолжать поиски сейчас было бессмысленно. Самое разумное — это найти место для скромного ночлега, чтобы до утра спрятаться от казаков и укрыться от приближающейся непогоды. Ей нужно найти ночлег раньше, чем разразится гроза. Она понимала, что надо спешить. Вершины деревьев за высокими стенами частных садов богатых обитателей города буйно раскачивались. Во влажной духоте было трудно дышать.