Прощай, сентябрь ! - Эдуард Геворкян

Геворкян Эдуард

Прощай, сентябрь !

Эдуард Геворкян

Прощай, сентябрь!..

Каждое утро в мое окно стучится нечто.

Здесь очень богатая фауна. Я пока не разобрался, что именно летает, а что ползает. Живность мелкая и для меня безобидная, жуют непрестанно трубчатые мхи и время от времени для разнообразия - друг друга.

Нечто у моего окна - желтый пушистый шар с клювом. Лежбище этих шаров я недавно обнаружил у излучины реки. Они ворочались, закапываясь в песок, елозили клювами по гальке и забавно покрякивали. Большие цыплята, размером с футбольный мяч. То ли прыгают, то ли летают. Крыльев и ног не заметил. Впрочем, не приглядывался. Биологические исследования не входят в мои обязанности.

У меня нет обязанностей.

Сегодня триста шестьдесят пятый день моего пребывания на Багряной. Дни недели несущественны, захочу, и будет вечный понедельник. Время года здесь только одно - лето. Не слишком жаркое, не очень сухое, но лето, только лето... Оранжевые восходы, фиолетовые закаты и все оттенки красного днем.

Заурядная кислородная планета, таких в Рубрикаторе сотни. Четвертая в системе красного гиганта. Два материка. Орбитальных трансляторов - два. Информационных буев - двадцать четыре. Людей - один.

Год назад и, может, в этот самый час я стоял на балконе высоко, и прохладный ветер тянул с севера долгое: у-у-у... Будь я волком, то затянул бы в полнолуние за ветром вслед: у-у-у...

Но тогда, как и сейчас, был день. Там, на Земле, в своей квартире, я вспоминал, перетряхивал память до самых захламленных уголков, высчитывал ошибки, действительные или мнимые, взращивал на хорошо унавоженной почве сомнений дерево вариантов каждого поступка и гадал, который из них ключевой...

И когда замигал наружный вызов, я отключил его. Через минуту он снова замигал. Это могла быть Дина, но именно ее я не хотел сейчас видеть. И трижды именно, если это кто-либо из Десятки. Кончилась Десятка, кончился Учитель, попросим учителя Шамиссо отчитаться о своей бездарной деятельности и посмотрим, что он сумеет сказать...

Сигнал непрерывно мигал, с той стороны двери усердно прорывались ко мне. Может, по делу? Хотя какие могут быть дела у бывшего Учителя! Скорее всего, нашлась соболезнующая душа...

Снова сигнал. Пусть мне будет хуже, решил я, и разблокировал вход.

- Итак, это вы! - сказал вместо приветствия высокий мужчина с длинными висячими усами. - А я - Клецанда из Общественного Контроля. Вы не будете возражать, если мы займемся вашим делом? Разумеется, найдем хорошего Протектора, поднимем все архивы... Вы меня слышите?

Я его слышал. Для начала совсем неплохо. Новое состояние порождает новые ситуации. Вот уже энтузиасты из ОК проявляют заботу. Ненавязчиво и скромно.

- Если вам трудно решить сейчас, мы свяжемся позже, - продолжал Клецанда. Он посмотрел на меня и поднялся о места. - Я хотел бы пригласить наших экспертов, ваше дело будет прекрасным казусом для дискуссии, может, и всеобщей...

Только этого мне не хватало! Молодцов из ОК далеко занесло, но я им в эти дали не попутчик.

- Не могу принять вашей заботы, - ответил я гостю и тоже встал, давая понять, что разговор окончен, - тем более что сейчас, прошу извинить, не имею намерения принять у себя кого-либо.

Вчера я еще не мог вообразить, что буду в состоянии грубо оборвать человека, не закончившего разговор. Но Клецанда, вместо того чтобы холодно откланяться, только улыбнулся и после секундной заминки сказал:

- В таком случае позволю себе пригласить вас к нам. Приношу извинения...

Он поднял руку и разжал ладонь. Небольшой граненый хрустальный шарик завертелся перед моими глазами. Я удивился, но тут же сообразил, что это компактный гипнарк. Поплыли радужные пятна, шарик вдруг превратился в голубую ослепительную звезду.

Очнулся я в помещении с выключенными окнами. Связь не работала. Выход заблокирован. Ноги ватные, и стены расплываются, как после долгого процедурного сна. Минут через десять я пришел в норму. Я не знал, вернее, не мог сообразить, где нахожусь, но при любых обстоятельствах намеревался выбраться отсюда как можно скорее. И выяснить, кто и по какой причине меня изолировал. Что еще скажет Совет Попечителей, узнав о насилии над бывшим Учителем?! Ничего, я продержусь. А вот что сейчас творится с Мурадом?

Шестьдесят два года - почти старость. А полвека назад мой Учитель назвал меня Вторым. Он долго колебался, и если бы не болезнь Виктора... Добрый Учитель, ему казалось, что мне не хватает уверенности. Все-таки он назвал меня. А Первым, и без всяких оговорок, шел Леон, краса и гордость Десятки. Он получил мандат в одну из австралийских школ, мы изредка встречались на каникулярных сборах. После выпуска своей Десятки он ушел к освоенцам и, кажется, участвовал в четвертом десанте на Горизонт. В наставниках не остался.

Какое это было время! Долгая и многотрудная история освоения Марса, полная мытарств и трагедий, подошла к своему блестящему финалу - был сооружен и наконец-то задействован экваториальный фазоинвертор. Дальний космос стал Ближним. И такое началось, такой прорыв! Я даже начисто забыл, что являюсь Вторым, и очень удивился, когда меня сняли с рейса и вызвали в управление.

В приемной меня встретил сам начальник управления. Он странно оглядел меня, провел в кабинет, усадил в кресло и вручил розовый бланк вызова на комиссию. Много лет спустя я понял, что значил его взгляд. Он уже тогда смотрел на меня как на Учителя.

После полугодового карантина я вошел в основную группу школы 221, Базмашен. Физподготовку я любил, раза два даже брал призы на стендах, поэтому первого года не боялся. И напрасно! Нас гоняли покруче, чем на всех штурманских курсах вместе взятых. Если у кого-то было особое мнение о своих способностях, то оно выветрилось через неделю, после канатных пятнашек, бега с подвязками и мокрых простынь. Ровно год шлифовали нашу мускулатуру и психику. Тесты и кроссы, гокинг и нервные бревна, батут и колодец...

Главное началось потом! Первый год обучения мы долго вспоминали, расслабленно улыбаясь. Теперь уже шел не прыг и скок, а усиленный курс всех наук, в компакте, конечно, при этом никакой гипнопедии или нейродопинга. Десять часов в неделю, двадцать часов в неделю, а к концу второго года - десять часов каждый день. Лучшие обучающие системы, отменные Наставники, консультации ведущих мотиваторов, экзамены шесть раз в году, две недели отдыха, и опять занятия, экзамены, лавина информации, мозг распирает, а попробуй не перевари или забудь, попробуй на экзамене не ответить на блиц-опрос по совершенно другой теме.

Пять лет в школе стоили тридцати до нее. В день Клятвы многим из нас было уже тридцать пять. Затем год общения, год стажировки, коррекция и гармонизация педагогической премудрости. Наконец я получил свою Десятку. Первую и, конечно, единственную. Пятнадцать лет вместе. Пятнадцать лет... впустую!