Мечта пилота - Михаил Водопьянов

Михаил Водопьянов

Мечта пилота

"НАВЯЗЧИВАЯ ИДЕЯ"

Ещё в 1930 году лётчиком Бесфамильным всецело завладела идея, которую большинство его друзей сдержанно называло "довольно странной". Тем не менее, Бесфамильный мог говорить на волнующую его тему с каждым встречным по часу и больше. Многим идея Бесфамильного казалась беспочвенной мечтой, и лётчика стали называть мечтателем, а стенгазета аэропорта изобразила его стоящим среди льдов и беседующим с белым медведем.

– У тебя, брат, навязчивая идея, – сказал однажды лётчик Блинов, выражая этим общее мнение.

– Ни черта вы все не понимаете! – волновался Бесфамильный, и на его свежем, молодом лице отражалась самая искренняя обида. – То, что я задумал, я осуществлю. Дайте мне три самолёта, и я докажу, кто прав.

Но Бесфамильному никто не собирался предоставлять самолётов, и его идее было суждено ещё несколько лет оставаться известной лишь узкому кругу товарищей. Оставаясь во власти своего проекта, Бесфамильный продолжал аккуратно выполнять обязанности рядового линейного лётчика. Он завтракал в Москве, обедал в Казани или Харькове, ужинал в Ростове или Свердловске. Почти ежедневно он видел сверху, из пилотской рубки, примелькавшиеся тёмные квадраты полей и лесов с проблесками озёр и рек. Изученные до последнего кустика пейзажи менялись на глазах Бесфамильного. Пролетая снова по старой знакомой трассе, он с удивлением толкал сидящего рядом механика Егорова. Старый лётный спутник Бесфамильного понимающе кивал головой и, показывая на карту, разводил руками. То здесь, то там на их пути, словно мираж, возникал огромный город или грандиозная стройка на том месте, где карта отмечала еле заметную деревушку.

Стремительными темпами менялась карта Союза. Страна росла и крепла. То, что ещё несколько лет назад казалось фантастическим, – осуществлялось в масштабах, значительно превышавших любую фантазию. Могучий рост техники страны социализма показал Бесфамильному, что и его мечта может воплотиться в действительность. Он решил проверить свои планы, сделать научно обоснованный расчёт и добиться их реализации. На его книжных полках появились труды великих завоевателей севера – Амундсена, Норденшельда, Нансена.

Засев за книги, Бесфамильный узнал, что его идея является всего лишь "авиационным преломлением" теории ледовых дрейфов, блестяще разработанной Фритьофом Нансеном. Обдумывая прочитанное, он понял корни неудачи экспедиции Седова, тяжёлую драму англичанина Скотта, и его любимой поговоркой стало выражение, приписываемое Амундсену:

– Я достиг полюса потому, что в числе прочего снаряжения не забыл взять с собой ножницы и бритву…

Усвоив эту мысль и поняв причины неудач великих исследователей Арктики, Бесфамильный положил в основу своего проекта три принципа: мужество, тщательность и осторожность.

Немало времени прошло до тех пор, пока идея прочно легла на солидный научный фундамент. Лётчику пришлось тщательно изучить все существующие карты Арктики, опыт всех предыдущих полётов и почти все научные труды на эту тему. Этим кончилась теоретическая разработка идеи. Но, прежде чем предложить свой проект, он решил испытать некоторые его детали на практике, в условиях крайнего севера. В 1932 году Бесфамильного по его просьбе с работы на линиях европейской части Союза перевели на север.

…В эту ночь разгулялись грозные силы севера. Пронзительно выла пурга, гремели ломающиеся о берег льдины. В маленьком домике на острове Моржовце за стаканом чая коротали часы несколько человек, крепко спаянных узами дружбы. Посреди комнаты верхом на стуле сидел лётчик Бесфамильный. Его окружали товарищи по полётам – бортмеханик Егоров, радист Шведов и метеоролог Байер. Никому из них сейчас не хотелось вспоминать о том, что всего несколько часов назад они летели над полями битого льда, над дымящимися в испарениях разводьями Белого моря…

Все внимательно слушали рассказ Бесфамильного и рассматривали вычерченную им карту.

– Вот отсюда, – ровным голосом говорил лётчик, показывая карандашом место на карте, – с мыса Барроу, вылетел к полюсу американец Эйельсон. На борту его самолёта был лишь один пассажир – учёный Вилькинс. Примерно в этом пункте – далеко от цели – у самолёта остановился мотор. Двенадцать суток лётчик и учёный, покинув обломки самолёта, шли пешком. На тринадцатые сутки американский миссионер встретил их в сорока пяти километрах от мыса. Это путешествие стоило Эйельсону двух пальцев на ноге и одного на руке. Всё же через год он добился своего, пролетев над всей Арктикой от Барроу до Шпицбергена. Это был замечательный полёт, но он не поучителен для нас: во-первых, северный полюс остался в стороне от пути Эйельсона, а во-вторых, удача была чисто случайной. В следующий раз счастье ему изменило, и погиб этот отчаянный лётчик, выручая купца Свенсона, заморозившего ценную пушнину на мысе Северном. Попав в пургу, он разбился вместе со своим механиком Борландом…

Единственным человеком, достигшим северного полюса на самолёте, был американский адмирал Бирд. Он вылетел в 1926 году с острова Шпицбергена, опередив готовившегося к полёту Амундсена. К сожалению, этот перелёт преследовал не научные, а рекламные цели: его финансировал Форд, имя дочери которого было написано на фюзеляже самолёта Бирда.

Другое дело, – продолжал Бесфамильный, – полёты дирижаблей "Италия" и "Норвегия". Летавшие на них учёные Амундсен и Нобиле, несмотря на своё кратковременное пребывание над полюсом, сделали ряд ценных научных наблюдений. Как вы знаете, экспедиция Нобиле на дирижабле "Италия" закончилась трагически: дирижабль разбился, а участники экспедиции остались живы только благодаря самоотверженной работе краснознаменного ледокола "Красин" и наших лётчиков.

После этой неудачной экспедиции старик Амундсен вторично, и снова неудачно, пытался достичь полюса воздушным путём. Он вылетел со Шпицбергена на двух летающих лодках, доставленных туда пароходом. Неподалёку от полюса один из его самолётов вышел из строя и сделал посадку на лёд. Пришлось прервать перелёт и пойти на выручку потерпевшим аварию товарищам. Отремонтировать потерпевший аварию самолёт не удалось, и участники экспедиции, так и не достигнув полюса, были вынуждены на втором самолёте вернуться на Шпицберген…

Бесфамильного и самого увлёк рассказ. Он уже ходил по комнате, едва не касаясь головой низких, почерневших от времени потолочных балок. Вокруг маленького стола, как скатертью накрытого картой Арктики, в различных позах сидели его товарищи. На столе, прямо на карте, стояла простая керосиновая лампа и лежал небрежно брошенный карандаш. За этот час никто не переменил позы, никто не сказал ни слова – все были увлечены рассказом Бесфамильного. Этим людям почти ежедневно приходилось видеть суровую красоту севера, испытывать на себе почти всё, что рассказывал о других Бесфамильный. И его слова для них были полны глубокого содержания, звучали особенно убедительно.