Тайны рун. Наследники Одина - Сергей Кормилицын

Сергей Кормилицын

Тайны рун. Наследники Одина

ВВЕДЕНИЕ

Час настал. И дробятся осколки пустой болтовни.

Рог трубит. И, дробя каблуками минувшие дни. Мы идем…

Я, по чести сказать, уже и не помню, откуда пришли в мою жизнь викинги. Наверное, как у большинства советских мальчишек поколения 70-х, — из детской книжки про Кукшу из Домовичей, хрестоматийного голливудского фильма с Кирком Дугласом или из отечественного «И на камнях растут деревья». Впрочем, разница невелика, да и не это важно. Главное, что слова «Скандинавия», «Исландия», «викинги», «руны» в определенный момент превратились в волшебные, в своего рода ключ к интереснейшей сказке, действие которой происходило не где-то там, за тридевять земель, а здесь, поблизости, буквально в двух шагах. Естественно, что это увлечение требовало постоянной подпитки, а посему «на корню» сметались с прилавков все возможные издания скандинавских саг, тщательно отыскивались по учебникам и хрестоматиям все возможные упоминания о викингских временах. А уж предположение, что русы и варяги — едва ли не синонимы, а князь Игорь и князь Святослав были на деле Ингваром и Хельгенрореком просто вызывало восторг и жгучий интерес к родной истории.

Поэтому когда я в первый раз, рассказав немецким друзьям о своем увлечении историей скандинавского Севера, услышал вопрос: «Ты что, наци!?» — меня это по-настоящему поставило в тупик.

С тех пор мне не раз пришлось убедиться в том, что в массовом сознании сложился целый ряд мифов, имеющих мало общего с реальностью, но от этого не становящихся менее навязчивыми. Если верить им, Гитлер со присныя его были черными магами и некромантами, рейхсканцелярию охраняли тибетские ламы, а викинги были первобытными нацистами, руны же — несомненно, дьявольские, оккультные знаки, недаром они украшали черные мундиры СС.

Мифы эти активно подпитывались, да и продолжают подпитываться весьма специфичными изданиями, которые раскупаются обывателями, как горячие пирожки в базарный день.

Чем чаще мне приходилось сталкиваться с этим, тем больше было желание провести границу между тем, что было на самом деле, и тем, что придумали охочие до сенсаций журналисты и романисты, спекулирующие на страхах толпы. Эта книга — попытка такой демаркации. Попытка как минимум провести границу между уже ставшим общепринятым мифом и необщепринятой реальностью. И в кои-то веки раз рассказать о рунах как таковых, вспомнив тех, кто так или иначе приложил руку к их изучению, к формированию нашего нынешнего восприятия этого наследия предков.

Так о чем же пойдет речь? Не о том, что Гитлер не был черным магом, равно как не был и вызванным из бездны чудовищем. Не о том, что большинство легенд о Третьем рейхе несостоятельны и представляют собой с точки зрения здравого смысла кромешную глупость. Не о том, что оккультная составляющая работы института «Аненэрбе», мягко говоря, преувеличена.

Речь пойдет о материях, которые многим могут показаться кощунственными. О том, что свастика и пятиконечная звезда означают примерно одно и то же и что запрещать свастику на основании того, что она — символ фашизма, такая же глупость, как, например, стремиться повсеместно избавиться от изображения пентаграммы как символа коммунистического режима. О том, что оккультисты и мистики, исследовавшие руны, не были такими уж безумцами, как их принято изображать. И, самое главное, о том, что руны — те самые руны, которые так широко и охотно использовали в символике национал-социалисты — не были сатанинскими знаками. Напротив, всегда, на протяжении всей своей истории они оставались символом порядка в нашем хаотичном мире, напоминанием о том, что минувшее, история, пусть даже и самая древняя, не так уж и далеко, буквально за поворотом, была бы только охота оглянуться назад.

Собственно, вся эта книга и есть призыв оглянуться — может быть, несколько наивно, как классик мистической рунологии Гвидо фон Лист, — оглянуться и всмотреться туда, откуда мы родом, — в прошлое. И сделать это без ненависти в душе.

Потому что руны — это нечто большее, чем просто набор символов. Это — свидетельство истории. Истории настолько невероятно древней, что захватывает дух, когда представляешь себе, чьи руки перебирали украшенные этими знаками костяшки, какие решения принимались на основании рунического гадания. Сводить их значение только к символике отдельно взятого недолговечного политического режима — по меньшей мере глупо.

Свидетельство тому — центральная, главная часть этой книги — работа Гвидо фон Листа «Тайна рун». Фон Лист считал, что руны, хитроумно скрытые древними жрецами-поэтами, окружают нас повсюду, таятся едва ли не в каждом слове и уж, во всяком случае, в каждой поговорке, в форме строительных балок и гербовых щитов, в наименованиях населенных пунктов и в названиях разных сортов выпечки. Для него они были чем-то вроде зашифрованного письма, которое жизненно необходимо прочесть, чтобы сделать богаче обедневшую с веками народную культуру, возвратить богатое наследие языческих времен, небрежно втоптанное в грязь наступающей новой верой.

А предваряя исследование первого австрийского неоязычника, точнее, как считал он сам, последнего жреца Вотана, мы попробуем поняты насколько связаны руны и Третий рейх, руны и оккультная традиция? Специально для этого — экскурс в историю вопроса, позволяющий уяснить, кто есть кто, кто изучал древние письмена из чистого интереса, а кто — стремясь к пусть иллюзорной, но власти, какая связь между рунами, патриотизмом, национализмом и национал-социализмом.

Дело в том, что, традиционно связывая режим правления национал-социалистической германской рабочей партией (НСДАП) и руны, обыватель привык считать всех, кто занимался в начале минувшего века рунологией, либо оголтелыми нацистами, либо безумцами, психически больными. Между тем ни то ни другое утверждение нельзя считать верным. Среди рунологов мистического толка были люди, что называется, не от мира сего, однако большинство из них были просто романтиками, не более.

Этот романтизм, граничащий с уходом от реального мира, вера в то, что при помощи древней мудрости и тайных знаков можно сделать мир лучше, вызвала и другое отношение к рунам — как к принадлежности гадательных салонов, подобной картам Таро или хрустальному шару. Чтобы слегка изменить подобное отношение, в книге приведено несколько посвященных рунам текстов из древних скандинавских сказаний. Если они и не ответят на все вопросы читателя, то хотя бы продемонстрируют, насколько серьезно относились к тайным письменам те, для кого они были частью объективной реальности.

Наконец, еще одно приложение к книге мэтра Гвидо позволит увидеть, во что развилось его учение. Подборка толкований рун, выполненная продолжателями его дела — рунологами разных школ, — дает об этом неплохое представление.

Это — не очередная попытка популяризировать священные знаки древних германцев и скандинавов. Не «книга, приносящая удачу», и не руководство по практическому применению рун в условиях городской квартиры. Это рассказ о священных письменах, не менее таинственных, чем египетские иероглифы. А точнее — попытка их обелить.

С уважением

Сергей Кормилицын.

НАСЛЕДНИКИ ОДИНА

Что было, то и теперь есть, и что будет,

то уже было; и Бог воззовет прошедшее.

Вотан, проснись!

Очень долго они находились как бы в тени. О них знали, в энциклопедиях и словарях были соответствующие разделы, иногда выходили посвященные им статьи и даже монографии скандинавистов, изредка их упоминали в популярных передачах. Но только очень изредка. На них просто не обращали внимания — не забывали совсем, но и не затрагивали специально. Но по-настоящему возвращение этого странным образом полузабытого понятия произошло только в 1990 г. Не слишком большая статья на страницах популярного журнала — и давно знакомое слово вышло из тени, — «руны». Рунический оракул Ральфа Блюма, опубликованный на страницах «Науки и религии»[1], стал сигналом к возвращению в России массового интереса к старинным письменам, к наследству эпохи викингов, наследию предков. Отчего же они так долго пребывали в забвении?

Причина в том, что северная традиция оказалась слишком тесно связана в массовом сознании с гитлеровским режимом, а потому само упоминание руны, не говоря уже о популяризации и исследовании, стало некорректным. Так сложилось, что, произнося слова «наследие предков», невольно вспоминаешь их перевод на немецкий, и на поверхности оказывается слово «Аненэрбе»[2]. Говоря «германские», с трудом сдерживаешься от того, чтобы не продолжить — «захватчики» или «оккупанты». Как-то само собой выходит, что слово «руны» вызывает ассоциацию со стоячими воротничками эсэсовских черных мундиров, украшенными сдвоенной руной солнечного света[3]. Это, говоря по чести, вносит изрядную путаницу, причем, что самое неприятное, не в факты — сложности такого рода вполне преодолимы, — а в эмоциональную окраску любого разговора о священных письменах древних германцев. Это происходит не на уровне доводов разума, а где-то на уровне рефлексов, воспитанных с детства.