О самоотвержении - Джозеф Аддисон

Джозеф Аддисон

О

САМООТВЕРЖЕНИИ

ИЗ АНГЛИЙСКОГО ЗРИТЕЛЯ

(the Spectator)

САМООТВЕРЖЕНИЕ.

Люди самою природою побуждаются ценить и уважать тех, которые умеренно ценят собственные свои достоинства; и самоотвержение часто сопровождается неожиданными благословениями, которые наконец обильно вознаграждают потери по видимому претерпеваемые скромными людьми в обыкновенных житейских случаях. Тонкие наблюдатели сказывают нам, что при первом появлении нашем, прежде даже нежели узнают что либо о нашем характере, составляется уже определенное мнение в пользу нашу, или к нашей невыгоде, единственно по тем указаниям, которые подает наружный вид наш. Человек, говорят они, носит в лице своем изображение своей души, и глаза его служат очками для того, который смотрит на него с намерением прочесть в его сердце. Но, хотя сей способ составлять мнение о людях, видимых нами к обществе, весьма обманчив, однако же нет сомнения в том, что люди, словами и поступками своими принимающие на себя все то, до чего только могут простираться их требования, при строгом исследовании их достоинств, найдут, что счет их умаляется с каждым днем. Скромный человек сберегает мнение о нем других так, как человек умеренный сберегает свой достаток; если тот и другой будут жить не ниже своего состояния, то скоро заметят у себя, один, потери, а другой, ошибки, для вознаграждения и поправления которых нет у них средств в запасе. И потому справедливое было бы это правило, чтобы тебе держать свои желания, свои слова и поступки в черте того уважения, какое, по твоему замечанию, друзья твои к тебе имеют; и, если бы то было во власти твоей, никогда не простирать требований своих на предпочтение, или на добрую славу, до последней возможности. В последнее пред сим время, в прогулках моих я посещал людей, занимающихся торгом, а человек естественно привыкает к некоторым выражениям, употребляемым теми, с кем он обращается: и там я скажу, что тот кто своим наружным видом, своим обхождением с другими, или привычною заносчивостью, требует себе кредита хотя на малейший избыток остроумия, мудрости, доброты, или храбрости, против того, сколько он может оказать оных, если его к тому вызовут, тот увидит, что все устремятся на него и станут на него смотреть, как на человека, недобросовестным образом выманившего у них все то уважение, которым он прежде от них пользовался. От этого происходит банкротство; и тот, кто мог бы достигнуть конца своей жизни в благополучии, метя выше, нежели бы ему должно было, лишается, уже обладания и тем, что он действительно имел, и с притязаниями его случается тоже, что со всякою вещью, которую дерут, вместо того, чтобы делить на части.

Нет человека, который бы не похвалил в Цинне его приятного и шутливого ума, или бы мог не согласиться, что в способе, каким он выражает в разговоре все свои чувствования, есть нечто неподражаемо свободное и забавное, если бы он был в состоянии скрыть сильное желание похвал, выказывающееся у него в каждом слове, которое он произносит. Но обращающиеся с ним видят, что все учтивости, которые они могли бы оказать ему, и все приятное, что они могли бы ему сказать, было бы гораздо ниже того, чего он ожидает; а потому, вместо изъявления ему того уважения, которое они имеют к его достоинствам, они обращаются мыслями своими только на то уважение, которое он сам, как они замечают, имеет к оным.

Если вы придете в круг женщин, и увидите Глориану входящую в комнату такою театральною поступью, обнаруживающею желание выказать свою красоту; Миртиллу, с такою нежною правильностью в движениях; Хлою, с такою равнодушною свободностью; Коринну, с такими изъявлениями горячности, а Роксану с такою важностью, явно требующею почтения к ней, то вы заметите, что все другие женщины, знающие себе цену и обращающаяся натурально, ждут только, чтобы они вышли, дабы сказать вам, что все сии дамы хотят внушить вам высокое об них мнение и каждая из них показывает своими приемами такие излишние требования, что лишается и той справедливости, которую без того все отдавали бы ей.

Я помню, что видев в последний раз Макбета, я был удивительно поражен искусством поэта, заставившего убийцу находить для себя причины к страху в умеренности Государя, которого он готовился лишить жизни. Макбет говорит о Короле: „он был так кроток в своем могуществе“, и справедливо заключает из того, что все божественные и человеческие силы соединятся для отмщения за смерть человека, столь воздержно пользовавшегося властью. Все, что человек в силах сделать к возвеличению собственной своей пышности и славы и чего он не делает, есть запас, сберегаемый им для себя ко дню бедствия, и сожаление от других всегда будет частью того в злополучии, кто действовал кротко в благополучии.

Военачальник, упускающий выгоды, которые он мог бы себе присвоить, и отказывающийся от всякого осторожного обращения на собственную свою особу в опасности, по мере сего равняется достоинством с волонтером; и ни почести, ни слава, им приобретаемые, не производят зависти, потому что он разделяет общую судьбу столь же искренно, как и те, которые, не будучи в одинаковом с ним положении, не могут пожертвовать такими же выгодами. Но хотя бы и не было таких побуждений к самоотвержению, каково благое влияние оного на расположение к нам других людей, то все оно есть вожделеннейшее из всех качеств по причине приятного состояния, в которое поставляет собственные наши души. Я не умею ничего лучшого сказать об оном, как то, что оно есть совершенная противоположность честолюбия, и что скромность утишает все страсти и беспокойства, которым сей порок нас подвергает. Человек умеренный в своих желаниях по разуму и избранию, а не отрекшийся от всякого желания единственно по угрюмости нрава, пресыщению, или досаде на обманувшие его надежды, усугубляет все удовольствия своей жизни. Воздух, приятное время года, солнечный день, или прекрасный вид, суть материалы счастья, и то чем он наслаждается обще со всеми, по неподверженности его тем очарованиям, которыми весь мир околдован, становится для него необычайным благодеянием и новым приобретением. Здоровье его не снедается заботами и удовольствия не прерываются завистью. Для него совершенно ничего не значит, чем славится такой-то человек, или за что другой получает предпочтение. Он знает, что в таком-то месте есть всегдашняя прогулка; что он в таком-то обществе может найти приятную беседу: он ни