У каждого своя правда - Светлана Викторовна Бодрова

Светлана Бодрова

У каждого своя правда

Он открыл глаза и сразу же сощурился от яркого солнца, бьющего в окно. Начался ещё один день. Ещё один день тоски и безысходности. Мир давно сошёл с ума, превратившись лишь в некое подобие того нормального мира, знакомого ему с детства. И с этим ничего нельзя было поделать. Оставалось лишь привыкать к новому существованию, и надеяться на лучшее.

Много лет назад (он и сам не мог сказать, когда это было), когда он ещё не ощущал себя древним стариком, на земле произошёл большой взрыв, и все люди превратились в зомби. Все, кроме него. Сначала было трудно. Но потом в голове стало возникать множество вопросов, на которые он просто обязан был найти ответы. Они постоянно роились у него в голове, напоминая знак бесконечности, не имевший ни начала, ни конца. Почему выжил именно он, в отличие от всех остальных? Почему они приставили к нему охранника, который не выпускал его из квартиры, хотя могли бы просто убить? И, наконец, насколько далеко зашла эта эпидемия, и был ли у него шанс найти нормальных людей, таких же, как он?

На первый вопрос ответа он и не искал. Не хватало ни ума, ни образования, ни фантазии. Пришлось всё оставить, как есть. С охранником, который при жизни явно был женщиной, получилось намного проще. Её намерения, и отношение к себе, он выяснил путём проб и ошибок. Вначале он долго терроризировал её, заставляя выполнять самые разные желания. Она выполняла все их совершенно безропотно. Правда и желания у него были какие-то мелкие, бытовые. Но общение между ними усугублялось тем, что во время взрыва он полностью потерял слух, и частично речь. Язык ворочался во рту как чужой, и пришлось искать другие пути общения. И он их нашёл. Если ему не нравилась еда, то он просто опрокидывал тарелку на пол, и брал из холодильника то, что заблагорассудится. Если ему не нравился напиток, а любил он только апельсиновый сок, то после первого же глотка стакан летел чудовищу в голову. К его радости оно не всегда успевало увернуться. Когда он решил, что бельё на его кровати должно меняться каждый день, он не стал заморачиваться, и просить что-либо. Увидев вечером несвежее бельё, он просто забрался на кровать, и сняв штаны, сделал на неё все свои насущные дела. После третьего раза до его охранницы видимо что-то дошло, и теперь бельё менялось с завидной регулярностью. В общем, все его прихоти исполнялись безропотно и почти моментально. Он даже гордился тем, что смог так хорошо выдрессировать это безмозглое существо. Для полного счастья ему недоставало только одного – выяснить, весь ли мир превратился в хаос, или только его родной город стал адом на земле.

И это оказалось намного труднее, чем постоянные стычки с охранницей. Нет, первая часть операции – улизнуть из дома незаметно – получалась у него довольно хорошо. Его тюремщица часто отлучалась, не забыв, правда, закрыть на замок входную дверь. В первый раз это поставило его в тупик. Но немного хитрости, и много свободного времени, подсказали ему, как справиться с довольно простым запором. С тех пор и начались его редкие, но такие познавательные вылазки.

Самый первый день его мнимой свободы оказался настолько ужасен, что он потом долго не решался на последующие эксперименты. Хотя начиналось всё не так уж и плохо. Дождавшись, пока тюремщица уйдёт по своим делам, (с замком он научился справляться заранее) он, почти физически ощущая разворачивающиеся за спиной крылья, покинул свою тюрьму. Тогда он ещё не догадывался, что трагедия произошла во всём мире, а не ограничилась его маленькой квартиркой. Он хоть и видел из окна редких прохожих, но с высоты четвёртого этажа они казались ему нормальными. До того самого дня.

Спустившись по лестнице вниз, к счастью не встретив никого по пути, он пулей вылетел из подъезда, оказавшись в маленьком, но таком знакомом дворике. Яркое солнце ослепило его, уже давно привыкшего к полутьме квартиры. Несколько секунд он просто наслаждался этим теплом, щуря слезившиеся глаза. Но эйфория длилась недолго.

Совсем рядом, уставившись на него обезумевшими глазами, заметались какие-то фигурки, сбиваясь в плотную толпу. Ещё не догадываясь о том, что это именно он стал причиной переполоха, он в страхе шарахнулся, спиной прижавшись к стене дома. Почти вдавившись в неё всем телом, он мучительно разглядывал тех, кто стоял всего лишь в нескольких метрах от него. Но, что самое страшное – их было слишком много. Не менее десятка зомби, в разной степени разложения, столпились кучкой на детской площадке. До того как он появился, они изображали из себя добропорядочных мамаш, выгуливающих своих отпрысков. Идиллия могла показаться полной, но с разбухших тел отставали целые пласты мяса, а из образовавшихся дыр выпадали белые толстые опарыши. А увидев его, они поняли, что рассекречены, и ни капли не стесняясь, уставились на него.

– Всё зашло гораздо дальше, чем я предполагал. – Лихорадочно размышлял он. – На земле не осталось ни одного человека, кроме меня. Все остальные превратились в ужасных тварей, разлагающихся буквально на ходу. Но они боятся меня не меньше, чем я их. – Эта мысль внушила ему некоторую надежду. – А что, если попробовать от них убежать, и скрыться где-нибудь в лесу? – Мелькнуло в голове.

Приободрённый собственной, слишком уж зыбкой идеей, он отделился от стены, и даже сгруппировался, готовясь бежать напролом, сбивая зомбаков как кегли. К счастью, краем глаза он успел заметить ещё одну приближающуюся фигуру. И в отличие от бестолково застывшей оравы, эта вела себя более агрессивно. А точнее, сломя голову неслась в его сторону, с трудом удерживая на поводке крупную овчарку. Даже сейчас, в полуразложившемся состоянии они выглядели устрашающе. Да и бежали они довольно быстро, совсем не так, как показывают в фильмах, где зомби передвигаются как большие новорождённые младенцы. Щёлкая зубами, собака роняла на землю густую белую слюну, а её хозяин отчаянно жестикулировал свободной рукой. Полностью глухой, он готов был поклясться, что шавка изрыгает лай вперемешку с рычанием, и при первой же возможности вцепится в него мёртвой хваткой. С такими противниками он не готов был сражаться. Пометавшись по высокой бетонной приступке подъезда, лихорадочно переводя взгляд с одной группы на другую, человек осознал, что у него нет ни единого шанса на побег. Он приоткрыл дверь подъезда,