Мир империй. Территория государства и мировой порядок - Сергей Бабурин

С. Н. Бабурин

Мир империй. Территория государства и мировой порядок

Введение

Ночь прошла, а день приблизился: итак, отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света.

История давно подтвердила: ни государствам, ни народам не суждено жить вечно. Разрушение Советского Союза и последовавшая за этим трансформация международных отношений вновь привлекли всеобщее внимание к проблемам государственно-территориального мироустройства. Именно гибель СССР, а также близкий ей по механизму и историческому содержанию развал Социалистической Федеративной Республики Югославии более резко и системно, чем параллельное существование Северной и Южной Кореи, Северного и Южного Вьетнама, ФРГ и ГДР, поставили вопрос о территориальном сознании как основе государственной идеологии. Конфедеративные проекты объединения Кореи, объединение Германии, федерализация Европейского Союза, включение в состав НАТО новых государств-членов выдвинули на передний план необходимость более углубленного внимания к территориальной стороне политики.

Стремление индивида к счастью привело к созданию общества. Потребности общества в защите территории кочевий, а затем и территории оседлости землепашцев вызвали рождение государства. «Общее самообладание и общие интересы создают государство»[1], – писал Ф. Ратцель. Отношение народа к своей власти и территории определяло и определяет внутренний потенциал любой государственности. Необходимость обеспечения безопасности и взаимовыгодного сотрудничества современных государств, создание надгосударственных механизмов требуют выработки целостной и объективной, отвечающей потребностям сегодняшнего развития общества научно-правовой концепции территории.

Территория в ее политико-правовом смысле – это максимально зримая ипостась государства как самоуправляющейся системы. В ней наиболее емко ощущается такой признак системной организации, как целостность. При этом территория выступает как подсистема, относящаяся, как и государство, к особому классу материальных живых систем – к системам социальным. Территория государства, подобно другим творениям человека, является культурным феноменом[2] и возникает в силу действия естественно-исторических закономерностей, живет по социальным законам, является материальным отражением уровня развития цивилизации и находит свое воплощение в том или ином территориальном устройстве государства.

Рассмотрение проблем территории государства охватывает вопросы взаимосвязи территории и государства, территории и политического сознания, территориальных режимов и территориального разграничения. К первым относятся, в частности, территориальный суверенитет, территориальная юрисдикция, особые (специальные) правовые режимы. Ко вторым – неприкосновенность и целостность территории государства, установление границ континентального шельфа и морской экономической зоны, территориальные споры.

В этих вопросах – один из ключевых компонентов территориальной проблематики. Не случайно X. Дж. Макиндер ужасался контрасту, заметному на политической карте Европы, отмечая различие между «огромными пространствами России, занимающей половину этого континента, с одной стороны, и группой более мелких территорий, занимаемых западноевропейскими странами, – с другой»[3]. «Если мы теперь обратим внимание на то, что главные черты истории, – писал в начале XX века Д. И. Менделеев, – определяются стремлением народов заполучить себе землю… то станет донельзя очевидно, хотя бы мы приняли во внимание и громадность наших бесплодных тундр, что наша земля представляет великий соблазн для большинства окружающих нас народов…»[4]. В начале XXI в. слова великого русского ученого звучат исключительно актуально.

Отмечая прямую связь между глобализацией и отрицанием территориального принципа организации государства, Е. С. Строев подчеркивает, что «глобальные финансы, торговля и информационная индустрия заинтересованы в закреплении политической фрагментации и ослаблении традиционной государственности»[5].

Видение территориальной основы проблем межгосударственных отношений ведет к осмыслению элементов и систем мирового порядка, попыткам наметить геополитические особенности государств и сформулировать аксиомы политико-правового развития человечества. Так уж оказалось, что эти вопросы связаны не только с условиями, но и со смыслом самого существования многонационального народа России. Отсюда вполне конкретное политическое звучание работы.

Когда З. Бжезинский в 90-е гг. XX в. заявил, что у России больше нет концепции бытия и она по этой причине утратила право на жизнь[6], то он выразил не только свою заветную мечту, но и мечту многих политиков, веками видевших в России досадную помеху своим устремлениям. Не случайно авторитетом по России для Бжезинского является русофоб А. де Кюстин[7]. Как писал уже после окончания Второй мировой войны другой ненавистник России Степан Бандера, «врагом был не только данный режим – царский или большевистский, не только государство и общественная система, а сама московская нация»[8]. И все же они слишком торопятся хоронить Россию. Не эмоциями, а аргументами хочется их всех огорчить.

При историософской правоте К. Д. Кавелина, утверждавшего в середине XIX в., что «дальнейший ход нашей истории и внутреннего развития есть тайна для нас самих»[9], история любого государства имеет свою внутреннюю логику. В России, как и в любой другой стране мира, историю писали и пишут как национальную «биографию». Отсюда болезненная реакция общественного сознания на работы антиисторические по своей направленности. Чтобы понять суть нынешних отношений Российской Федерации с республиками Прибалтики, Украиной, Казахстаном, республиками Закавказья, надо сознавать, что русская государственность зародилась свыше тысячи лет тому назад на берегах Днепра, и Киев по праву является «матерью городов русских». Необходимо уяснить, почему 450 лет тому назад началось движение России на запад, в чем был смысл политики Ивана Грозного и Петра Великого. Мы не можем утрачивать понимание того, чем для России был выход к Балтийскому морю и что значил для России выход к Черному морю. Будем с преклонением перед предками помнить и тот факт, что государственные руководители Армении и Грузии еще 300 лет назад обратились к самодержцам России с просьбой принять их под свое христианское покровительство. Особый смысл – в движении России на восток, «приращение» ее Сибирью.

Замена Советского Союза несколькими самостоятельными государствами, рост нестабильности практически на всей территории прежнего СССР и катастрофическое снижение жизненного уровня большинства населения некогда великой державы, превращение русских в разделенную нацию – все это ставит непростые вопросы о путях выхода из кризиса, о самом геополитическом смысле России. Среди социальных, экономических, культурно-исторических и прочих аспектов этой проблемы особое значение имеют территориальные и этнические факторы российской государственности. Это тем более важно, что государство, по мудрому суждению К. П. Победоносцева, не может быть представителем одних материальных интересов общества; «в таком случае оно само себя лишило бы духовной силы и отрешилось бы от духовного единения с народом»[10].

Если Россия не создаст достаточно надежной системы гарантий своей безопасности на путях равноправного партнерства с ведущими державами и своими непосредственными соседями, то в военной сфере она должна будет иметь большие и современно оснащенные Вооруженные силы и произвести с этой точки зрения переоценку заключенных ранее и в совсем иных условиях соглашений о сокращении и ограничении вооружений. В связи с этим важно определиться в краеугольных началах современной геополитики, осмыслить значение территориального фактора не только в осуществлении внутренних и внешних функций государства, но и в процессе современного развития человечества. Ныне как никогда злободневно звучат слова И. А. Ильина: «Только те из нас, которые потеряли живое чувство России или, может быть, никогда не имели его, которые не видят, а может быть, никогда не видели ее своеобразную проблематику (духовную и религиозную, психологическую и национальную, политическую и хозяйственную), могут думать, что Россия спасается какою-нибудь новою слепою формою западничества»[11]. Решить свои проблемы Россия может только своими силами.

При всей привлекательности концепции древней истории России, предложенной А. Т. Фоменко, Г. В. Носовским и их последователями[12], поскольку ни ее справедливость, ни ее ошибочность не влияют на конечные выводы настоящего исследования, мы будем оперировать преимущественно традиционными историографическими аргументами. Вопрос о территории государства Русь-Орды и ее развитии[13] требует отдельного разговора.