Поколение дороги - Александр Лурье

Александр Лурье. Поколение дороги

ПОКОЛЕНИЕ ДОРОГИ

"А что касается пути, по которому пойдет дальше Россия, то непонятно, как и куда символическое понятие может пойти по абстрактному… Россия недавнего прошлого как раз и была огромным сюрреалистическим монастырем, обитатели которого стояли не перед проблемой социального выживания, а перед лицом вечных духовных вопросов, заданных в уродливо-пародийной форме… Совок влачил свои дни очень далеко от нормальной жизни, но зато недалеко от Бога, присутствия которого он не замечал."

"В подполье можно встретить только крыс…"

Я всегда утверждал, что критика смыкается с экологией. В подтверждение приведу цитату из "Гриадного крокодила" Г. Альтова:

"…Как вы думаете, сколько деревьев надо срубить, чтобы выпустить… тиражом в сто тысяч — нетолстую книгу в мягком переплете? Сто? Кто больше? По самым скромным подсчетам, четыреста крупных деревьев! Вот во сколько обходится одна плохая книга. Нам кажется: ну, вышла плохая книга, полежала, кто-то возьмет, попылится в библиотеке, но что-то с ней сделают — если не очень взопреет, ее порубят на макулатуру. Четыреста деревьев. Тогда я продолжил расчеты. Наверно, потребуется океан энергии? Нет, оказалось, что всего сутки работы первой атомной электростанции. У первой электростанции была мощность пять тысяч киловатт, я перевел в часы работы, чтобы звучало убедительней, потому что просто в киловаттах это было бы немного. Тогда я начал считать другие потери.

Сколько времени нужно потратить на прочтение такой литературы? Я провел хронометраж, пошел в библиотеку, спросил: сколько раз до погибели книги (она быстро осыпается в мягком переплете) ее успевают прочитать? Есть точные данные. От пяти до семи раз оборачивается эта книга, потом она идет в капитальный ремонт. Я взял три раза — самый нижний предел, всякие библиотеки есть, не только столичные, и получилась вот такая картина — два с чем-то миллиона человеко-часов. Много это или мало? Я, признаться, не почувствовал, пока не перевел на человеко-жизни. Семьдесят лет взял срок жизни и подсчитал.

Получилось семь человеко-жизней, стоит такая книга. Ведь это фантастика, ее обязательно прочитают и она съест при изготовлении четыреста деревьев, а при использовании семь человеко-жизней…"

Так что критика — дело не менее общественно-полезное, чем писательство, а, может быть, даже и более. И как всякая работа бывает опасной… Есть вещи, в существовании которых лучше убедиться самостоятельно, так сказать один раз увидеть, чем сто раз услышать.

…Когда знающие люди мне рассказывали о психах и маньяках в Интернете, я не очень-то верил. Как же они просачиваются в светлое виртуальное сегодня?! Но выясняется, что кто-то создает в Сети дворцы, а кое-кто более привычные глазу и милые сердцу трущобы, и не извольте сомневаться! пустовать они не будут.

Сразу же заведутся в этих смрадных подполах сетевые крысы, выберут себе Мышиного короля и провозгласят "Сообщество Независимых Гоблинов". Совок умер, да здравствует снежок!

По неопытности пару месяцев тому назад я провалился ногой в их нору и, видать прищемил хвост их мышиным величествам. Писк поднялся невероятный. Это все равно, как если попсовой тусовке про Ф. Киркорова злое слово сказать — усомниться ли в таланте его искрометном, во вкусе ли неподражаемом. Ведь, как оказалось, принц этот мышиный в том кубле, о которое я споткнулся, вроде как на должности Филипка и подданные-прихлебатели тут же полезли за своего кумира мазу держать.

Сошлись на том, что меня надо мочить. Прибегнуть, так сказать, к последнему доводу гоблинов. Он же, впрочем, и первый, и единственный. А Главкрыс, он же, по совместительству, Обергоблин, решил вопрос куда более радикально — забыть об инциденте и стереть всякие упоминания о нем с сайта — в духе плюрализма в одной отдельно взятой норе и для окончательного благорастворения воздусей… Причина подобной услужливости руководства кроется в родстве душ: все эти господа относят себя к любимым ученикам и приближенным адептам другого видного инженера человеческих (в основном, детских) душ.

Настолько спешили прогнуться, что о снятии статей в известность не поставили даже редактора страницы, на которой они были представлены. На многочисленные возмущенные письма последовал ответ, что свобода слова касается далеко не всех и критика критике рознь. Напрашивается вывод, что автор статьи, по-видимому, представляется более опасным для России, нежели Хаттаб или Басаев, чьи сайты никто не редактировал и не закрывал…

Но все же, более 57 % прочитавших статью согласились — в той или иной степени — с высказанными в ней мыслями. Таким образом, мой рейтинг на целых 5 % выше, чем у президента Путина… Может, стоило выставить свою кандидатуру на выборах?

Нет, не зря я упомянул сокровенное и табуированное имя.

Владимиру Владимировичу очень повезло. Ему не пришлось завоевывать ни Персию, ни Галлию, ни Италию, ни Египет. Не должен был он отсиживать в туруханских и шушенских ссылках. Также не блистал красноречием в мюнхенских пивных или миланских тратториях. Разве что, наподобие колониального генералиссимуса, чеченов злых усмирял. Пока, правда, без особого успеха, но что может быть лучше, чем постоянно готовый объект для "маленькой победоносной войны".

Ничем еще не блеснул, ни казармы «Монкада» не штурмовал, ни дворец "Ла Монеда".

Но зато все еще не высказал своего отношения к альтернативному использованию главных городских стадионов, ограничился — на первое время сортирами. Был, кстати, еще один мировой лидер, Великий Вождь и Светоч Идей Чучхе, уделявший большое внимание отхожим местам. Так, например, отгрохал он в столице общественный туалет на десять тысяч — в самом прямом смысле — посадочных мест, согласно «Гиннесу» — самый большой в мире. Вот тут-то и возникает дилемма: то ли стоит всех членов бандформирований вывезти на самолетах «Аэрофлота» прямиком в Пхеньян — в порядке братской взаимопомощи (тоже решение, особенно если принимать в расчет безопасность российской авиации). Или же отгрохать нечто подобное в местах наиболее вероятного появления вооруженных лиц кавказской национальности по всей стране, как предусмотрительно строили доты в Албании и, в первую очередь, неподалеку от Кремля…

Впрочем, это я по злобе. Г-н президент продолжает оставаться темной лошадкой, или, точнее, ибикусом. После непривычного для России вакуума власти, на эдаком безрыбье — рак не только свистнет, но и, оправив чешую, запоет. И под эти мелодичные звуки лошадка сама пойдет надевать сбрую, шоры и прочие причиндалы.

Правда, могут, по запарке, и ржать запретить. А ведь единственное реальное достижение последнего десятилетия — это свобода слова…

Мне кажется, что основное литературное событие последнего времени заключается в том, что, наряду с писателями, продолжающими традиции российской словесности, появились прекрасные и необычные творения, в целом не свойственные корневой, исконной традиции и, тем самым, закладывающие базу для создания новой школы, более близкой к стволу западной культуры. Литература диверсифицировалась, оторвалась от навязанных ей и опостылевших объектов и целей и обратилась, почти массово, к феномену власти. Власть ключевое слово для понимания нынешней российской ситуации не только политической, но и литературной.

Двести лет российская словесность изучала человека — маленького, среднего, интеллигентного или, вообще, недотыкомку серую. Условия его существования казались изначально заданными — будь то пасторальные березки, уютные профессорские кабинеты или фабричные бараки. От чрезмерно приближенного к объекту изучения глаза ускользало место действия, всегда под копытами того или иного имперского монумента. Когда же наконец позволили поднять глаза к небу, то увидели — не солнце, не маму, не себя и даже не Бога — покрытое патиной и ракушками днище государственного Левиафана. Это чудо-юдо успешно заменяло и заменило собой все: и Солнце, и маму, и Бога, и зеркало.

Власть в России — это Вселенная, если угодно, Природа, — когда щедрая и благодатная, а когда и безжалостная и суровая. Блага и напасти зависят от местонахождения твоего собственного шестка. Получив благосклонное (хотя и вызванное явной немощью Власти) разрешение на время отдалиться, маленький человек смог увидеть ее, с позволения сказать, лицо и — оцепенел. Немудрено. Тут и вовсе дар речи потерять несложно. Впрочем, диссидентско-перестроечный обличительный запал несколько поутих. На его место пришло вдумчивое осознание прошлого и настоящего, попытки спрогнозировать будущее.

Трудно сказать насколько важно дать ответ на загадки Сфинкса, и есть ли надежда, что, получив правильный ответ, он с ревом кинется в бездну. Длительное разглядывание его лица наталкивает на мысль, что смотришься в зеркало. Но — уклониться невозможно. Для многих общение со Сфинксом не проходит безнаказанно.