Деус Вульт! - Альфред Дагген

Альфред Дагген

Деус Вульт!

В конце XI века турки-сельджуки, захватившие Малую Азию и Палестину, поначалу принялись убивать и грабить христиан, а потом и вовсе запретили паломникам въезд в страну.

У большинства англичан эпоха восьми крестовых походов (1096 — 1270) ассоциируется с королем Ричардом Львиное Сердце (1157 — 1199) и его подвигами во славу христианской веры. Однако возглавлявшийся им Третий Крестовый поход (1189 — 1192) закончился неудачей, и сто лет спустя, после взятия мусульманами последнего оплота крестоносцев — крепости Акра — от идеи крестовых походов пришлось отказаться. Но Первый крестовый поход (1096 — 1099) оказался успешным.

В этой книге рассказывается о начале крестовых походов и о странствии крестоносцев по неизведанным землям. Адриатическое море было в ту пору краем западного мира, и пересекавшие его пилигримы попадали в волшебную страну, где возможны любые чудеса. В центре повествования — образ молодого англичанина, никогда ранее не уезжавшего из дому. Согласно данному обету, терпя голод, жажду и подвергаясь постоянной опасности, он три года проводит в битвах и встречает победу на стенах завоеванного Иерусалима.

Автор, сам опытный кавалерист, хорошо изучил средневековое оружие и доспехи. Он достоверно и волнующе описывает как сражения, так и мелкие повседневные события, которые редко привлекают внимание историков, но ярко характеризуют военные нравы эпохи. Множество живописных подробностей — порой ужасных, порой неожиданно забавных — создают впечатление, будто роман действительно написан очевидцем событий Первого крестового похода.

I. СУССЕКС, 1096

Осберт Фицральф был владельцем манора [1] Бодем, пожалованного ему графом Э. Но зимой 1095 года граф сидел в королевской темнице, ожидая кары за поднятый летом мятеж, а его южноанглийские арендаторы, слишком осмотрительные, чтобы присоединиться к восставшим, надеялись вскоре получить королевский указ, который должен был решить судьбу конфискованных графских земель.

Поскольку ехать ко двору короля, пленником которого был их лорд, не имело никакого смысла, Осберт и два его сына, Ральф и Рожер, встречали Рождество в новом, недостроенном здании аббатства Бэтл.

На восьмой день после Рождества монах из Фекана прочитал проповедь, в которой упомянул о последнем решении собора, только что закончившегося в Клермоне. Отныне долгом каждого христианского воина становилась помощь собратьям во Христе, преследуемым на Востоке. Местные землевладельцы и свободные крестьяне выслушали проповедь в полном молчании: саксы — потому что ничего не поняли, а нормандцы — потому что были народом осторожным.

Седьмого января Осберт с сыновьями пустились в обратный путь. Им предстояло проехать десять миль через густые, дремучие леса Уилда. Беседовать на ходу было невозможно. Шедшие гуськом лошади выбивались из сил, глубоко увязая в жидкой глине, но к вечеру всадники все же пересекли мост через Разер, издалека увидев стоявший на вершине холма деревянный дом, окна которого смотрели на север, в бесконечные леса Кента. Их некому было встречать, кроме слуг: жена мессира Осберта умерла два года назад. Хозяин с трудом спешился и заковылял к дому — давало себя знать бедро, раненное копьем во время второго взятия Йорка. Он был стар, скрючен ревматизмом, подхваченным в Уилде, и седобород, но все же носил длинный оберк [2], скрывавший недостаток волос на затылке. Сыновья вошли следом, и все трое стали греть руки у огня, пока слуги накрывали на стол. Осберт глянул на сыновей из-под насупленных седых бровей и недовольно буркнул:

— Ну, шутки в сторону! Я вижу, двум юным балбесам неймется сложить голову за восточных христиан. Все, что вам надо — это приличная сумма денег, и поминай как звали! Чепуха это, понятно? Я весьма сомневаюсь, что им действительно нужна помощь. Иначе они давно попросили бы о ней его святейшество папу, и мы бы тотчас довершили покорение этой полузавоеванной земли. Что ты думаешь об этом, Ральф?

Он сел за стол и жадно припал к кружке с пивом. Сыновья уселись на свои места. Ральф взволнованно улыбнулся и поднял глаза. Этому красивому юноше недавно исполнился двадцать один год, и его светлые длинные волосы были причесаны согласно последней придворной моде.

— Полагаю, отец, это прекрасная мысль! Теперь, когда с нас снято отлучение, все мои надежды связаны только с церковью. В этом медвежьем углу и мечтать не приходится о завоевании новых земель, а мне бы не хотелось умереть в Бодеме, ничем не прославив свое имя.

— Чушь и ерунда! — отрезал отец. — Вечно вам, молодым, не терпится удрать из дому! Позволь напомнить, что последний поход не принес тебе никакой славы. Воином ты стал, а что толку? Помнишь, чего мне стоило собрать тебе отряд? Уж лучше бы ты оставался на королевской службе. В этом паломничестве каждому воину предстоит испытать великие опасности, а уверенности в том, что награда будет достойной, нет никакой. У тебя есть конь и оружие, вот и возвращайся весной к королю и попробуй еще раз привлечь его внимание. Я уже старик, скоро умру и хочу, чтобы сын наследовал мне. Оставайся в Англии или в Нормандии, а когда меня не станет, Бодем будет твоим.

— О чем ты говоришь, отец! — пылко возразил Ральф, но голос его предательски дрогнул. — Торопиться некуда. Не считай себя стариком. Но не мог бы ты поклясться при свидетелях и заверить клятву печатью, что хочешь сделать меня своим преемником? Ты ведь не унаследовал манор — это военная добыча, и ты можешь оставить его, кому захочешь. Я правильно понял: ты решил завещать его мне безраздельно? Слышишь, Рожер?

— Оставь мальчика в покое! — сурово прикрикнул отец. — Манор должен принадлежать тебе единолично. О разделе не идет и речи. Двух рыцарей ему не прокормить, а мы не можем позволить, чтобы наш род впал в ничтожество. Мы — рыцари в третьем поколении, и люди ждут, что мы не уроним этой чести. Рожеру придется стать священником, если он не предпочтет карьеру купца или ремесленника. Сейчас многие знатные юноши живут в Лондоне и Уинчестере как простые горожане.

Они посмотрели на Рожера, усердно поглощавшего холодное мясо и не обращавшего на их спор никакого внимания.

Мальчику шел восемнадцатый год. Он был невысок ростом, но широкие плечи и большие руки свидетельствовали о том, что в будущем он станет здоровяком. Его темные волосы были коротко подстрижены, а на колене выходных штанов красовалась заплата. Он поскорее проглотил кусок мяса и насупился.

— Я никогда не стану священником, — протяжно и медленно вымолвил он. — Для письма я слишком неуклюж. Кроме того, мне хотелось бы все же когда-нибудь жениться. Но я тоже слышал проповедь и сделал свой выбор. Раз папа римский призывает нас на Восток, я пойду со всеми, даже если найду там свою смерть.

Он взял нож и отрезал себе еще кусок, приняв равнодушный вид.

— Дурак, священнику вовсе не нужно много писать, — сказал брат, — а читаешь ты не хуже любого из нас. Этого вполне достаточно.

— Я думаю, тебе самое место в церкви, — добавил отец, обращаясь непосредственно к младшему сыну и не обращая внимания на старшего, — но, если ты против, я не буду принуждать тебя. Я видел слишком много недостойных пастырей, чтобы желать пополнить тобой их ряды. Но если ты не хочешь молиться, придется либо воевать, либо работать. Это ясно. Мы могли бы отправить тебя на военную службу куда-нибудь поближе. Пойдешь стрелком в отряд пехотинцев?

— Отец, ты не понял! — гневно воскликнул Рожер. — Я не стану клириком, ибо недостоин этого. Чтобы пойти в купцы, у меня не хватит денег, и я уже не мальчик, чтобы стать подмастерьем. Мне остается только податься в наемники, которые, как Ральф, жгут в Уэльсе церкви вместе со священниками! Я всегда боялся этого, потому что такая дорога ведет прямиком в ад. Ты когда-нибудь видел честного воина? Паломничество, о котором говорилось в проповеди, позволяет мне надеяться на достойную жизнь и Царствие Небесное после смерти. Я повторяю: мое решение твердо, и если ты не захочешь помочь мне, я украду в деревне самострел и уйду пешком!

— Это паломничество — палка о двух концах, — сердито возразил Ральф. — Ничего подобного раньше не было. Мы даже не знаем толком, истинные ли на Востоке христиане и заслуживают ли они нашей помощи. Но я могу рекомендовать тебя капитану королевских стрелков, если ты откажешься от претензий на манор!

— Папа римский считает, что восточные христиане заслуживают помощи, — спокойно заметил отец, — а на его мнение в этом вопросе можно положиться. Мысль Рожера заслуживает внимания. Обсудим ее завтра, а сейчас пора спать.

Он поднялся из-за стола и, не прибавив ни слова, затопал по лестнице на второй этаж.

Вся страна заговорила о предстоящем паломничестве, и такое множество рыцарей пожелало принять в нем участие, что в феврале Осберту пришлось признать: идея оказалась заманчивой.