Выжить без зеркала. Сборник новелл - Анна Лощилова

1. Левша

Я найду тебя, падаль! И в мерзкую ночь

Я прицелюсь в глазёнки – и вышибу прочь!

Две большие дыры! Упоительный тир!

Твою подлую душу отправлю в сортир!

Ты увидишь красиво одетых людей,

Увлечённо кружащихся в вальсе костей

Над погостом приюта «Послушных Детей»!

– Это что? – Она даже не подняла взгляда на девушку.

– Вы о чем? – Аня осмотрела себя обнаженную, насколько это было возможно без зеркала. Ничего особенного не нашла. Подтянутое девичье тело, плоский живот.

Немолодая совсем женщина занималась оформлением бумаг.

– Дурочку из меня не делай, – Она, также не поднимая головы, нахально ткнула ручкой Аню в предплечье, где на тонкой венке оставались от вчерашнего забора крови на анализы следы уколов.

– Вы думаете, я наркоманка?

Аня чуть сжала губки, перевела взгляд на медсестру. Она наконец посмотрела на новоприбывшую. Аня успокоилась.

Взгляд чуть в бок и улыбка – свысока.

– Что кокетничаешь? Сережки все свои снимай, кольца, из носа дрянь вот эту тоже вынь.

Аня вынула из носа сережку, септум. И только сейчас почувствовала, что она полностью обнажена, что на руке у неё следы от уколов, паспорт в цепких руках хамоватой медсестры и в толстом совдеповском журнале появляются какие-то записи. От открытой двери в коридор её отделяет шаткая, почти картонная перегородка. За ней перешептывания и шелест санитарской формы.

Они ждут Аню.

Медсестра тяжело поднялась, но, встав и выпрямившись, пошла плавно, с элегантностью баржи. В руках у Ани появился застиранный фланелевый халат в цветочек. Он пах мерзко, но она оделась. Показывать характер здесь нельзя.

Убедившись, что тело девушки прикрыто, баржа сделала манёвр кистью, подзывая одного из санитаров.

– Пожитки эти вниз спустите.

– Подождите, там телефон, там планшет, мне ведь нужно маме сообщить, – Голос Ани дрогнул. В рюкзаке были все её вещи. Она обменяла их на выцветший халат.

Двое других санитаров образовали конвой и повели девушку вглубь по коридору. Её никто не держал, но в молодых лбах читалась полная готовность.

Привели в палату, уложили на кровать. Аня пыталась прикинуть, сколько мест было в этой палате. Количество стремилось к бесконечности.

Подошёл врач, он выглядел адекватно, надо было суметь с ним поговорить. Она привстала на кровати.

Грубый толчок: «лежи».

– Анна Сергеевна, – врачу передали папку с документами, видимо там было и направление, характеристика, анамнез. Он пробежал глазами по одной из бумажек, – значит, опасна для социума.

Санитары исчезли, на их месте стояла медсестра отделения. Иссохшая старушка. Ей, скорее всего не было ещё пятидесяти, но она выглядела мучительно плохо, словно сама себя поедала изнутри.

– Пока капельницу поставьте, – врач обратился к ней, – пять, шесть. Лучше больше. Ирины Витальевны до понедельника не будет все равно. Я ей заниматься не буду, я не её лечащий врач. Поэтому пусть. Отдыхает.

Аня силилась встать, но холёный молодой мужчина, «не её лечащий врач» предупредил попытку:

– Все с Ириной Витальевной. Экстренную помощь мы Вам окажем. Дальнейшее лечение зависит от неё.

Так Аня познакомилась с первым врачом отделения. На фоне других женщин и девушек в советских халатах, на фоне измученных ночными сменами санитаров он сиял жемчугом. Идеальная, ухоженная щетина. Белоснежные рукава. Ни единого пятнышка. Он не касался ничего, что могло бы его испачкать. И он, конечно, ничего не решал и ничего не значил. Фактически, до понедельника, пока не вернётся Ирина Витальевна, в отделении не будет хозяина. Пациенты могли бы устроить революцию.

Но даже без хозяина третье отделение хранило жуткий чад страха.

Руку Ани зафиксировали к железным прутьям кровати, чтобы игла не вылетела во сне. С каждой каплей, стекающей по пластиковой трубке, Аню сильнее прижимало к больничным простыням с серой печатью клиники.

– Анечка, милая, соберись. Нужно понять, как ты здесь оказалась.

Ещё вчера никто не мог предположить такого развития событий. Аня проснулась поздно, солнце полностью залило почти несмятую после сна постель. Первые заходящие к Ане лучи обычно будили её: весной и летом никогда не заводился будильник. Но сегодня свет не потревожил девочку.

Проснулась в блузке, юбка лежала в кровати у ног, внизу туфли, не сняла в прихожей.

– Да, детка, – обратилась Аня сама к себе, – ты давно так не напивалась.

Аня точно знала, что вчера не пила.

И ужин себе не готовила – специально зашла ближе к вечеру в вегетарианское кафе у дома. Это абсолютно точно. Но в правой руке нож – желтая пластмассовая рукоятка. Такими ножами не шутят.

Аня левша. С другой стороны на кровати ноутбук, открытый вордовский документ. Мелькнул значок батарейки – нужно срочно поставить на зарядку – несохраненный документ может пропасть.

По первым выловленным словам было понятно, это посмертные указания. Экран мелькнул ещё раз и выключился.

– Слишком сюрреалистично, дорогуша, – пробормотала Аня, измеряя шагами комнату в поисках зарядного устройства для ноутбука.

На восстановление файла нужно время.

– Можешь потратить эти минуты на самоуспокоение, но это очевидно. Кто-то пытался тебя убить изнутри.

Аня ужаснулась, это были первые искренние её слова самой себе в тот день.

Надо было ехать в больницу, она чудом осталась жива. И сейчас ей нужна была помощь.

В кабинете сидела Она.

– Вызывайте санитаров, Марина, – уверенно кивнула она медсестре. Та отвлеклась от бумажек и взялась за трубку древнего стационарного телефона.

– У неё ведь Потешная по прописке, Ирина Витальевна?

– Вызывайте на Матросскую.

– Это куда вы с понедельника?

Снова потерялось. Как дошли до санитаров?

– У вас, Анна, с сессией что ли проблемы? К госам не подготовились?

– Я всегда на отлично все сдавала, я ведь говорю Вам, что-то страшное произошло, я проснулась – в постели нож.

– Всегда на отлично, а в этот раз не готовы? Что произошло-то, откуда ножу взяться в кровати.

Аню снова и снова заставали врасплох, прижимали к выкрашенной стене кабинета все сильнее и сильнее.

– Татуировки на руках, пирсинг. Лысая голова. Любите быть в центре внимания? Внешность у вас вызывающая.

Голос подала медсестра:

– Может, диплом не написала?

Медсестру пригвоздили не менее жестко.

– Диплом не написала ещё? – спросила Ирина Витальевна.

Аня наконец догадалась. Они думали, ей нужен академический отпуск. Они думали, она строит из себя дурочку. Аня, которая пришла сюда, в царство регистратуры и белых халатов, признаться в своей слабости, обнажить провод. Провод оголён.

Она плакала.

– Я проснулась, а в правой руке нож! Я записку писала предсмертную, я умирать собиралась вчера. А умирать я не хочу.

– Не хотите, значит. И диплом готов.

– Готов, – Аня не сдержалась и всхлипнула.

– Вызывайте санитаров, Марина.

Медсестра запечатывала документы в конверт. Аня засыпала с каждой каплей, исчезавшей в стеклянной трубке, ведущей к прикованной к кровати вене.

Проснулась Аня в понедельник. Уже в другой палате, здесь было всего пять кроватей, и они были уже не железные, советские, а такие, какие ставят в операционных. На каждой кто-то сидел, каждая в халате в цветочек, они куда-то собирались.

Лицо опухло, Аня хотела посмотреть на себя в зеркало, но, оглядевшись, ничего не нашла.

– Ой, сама встала, спящая красавица, – веселая тетка нежно толкнула Аню справа. –