Альбион - Джон Грант

Джон Грант

АЛЬБИОН

Необходимо сразу же подчеркнуть то, что существует молчаливое соглашение в среде психиатров, не говоря о философах, как о природе или существовании реальности, так и о самой её значимости…

Благодарности

Катрин: этот роман определённо твой и только твой, потому что ты верила в него с того момента, когда он был лишь блеском в моих глазах. Как приятно в самом начале написать вот это на странице посвящений, а не пихнуть на страницу благодарностей: 4π+0-∞

Множество людей, часто даже не осознавая того, внесли свой вклад в создание этого романа: их перечисление пылилось бы просто в копирование моей записной книжки. Однако особую благодарность я выражаю Катерине Барнет, Джейн Барнет, Девиду Барнету, Полу Кок-берну, Джо Деверу, Мери Джентл, Ховарду Харрисону (и флейте Майны), Пенелопе Исаак, Джону Джарольду, Джейн Джуд, Линде Меллори, Вену Маунду, Каролине Окли, Лиз Сорбут, Рори Стюарт, Рону Тайлеру, Колину Вильсону и особенно Фей Семпсон. Кроме того, я благодарен всем, кто помогал мне в Мильфордсе и Блотсе, а также членам группы любителей научной фантастики Экстерского Университета и членам Коавер клаб. К тому же, я нахожусь в большом долгу перед многими музыкантами — от Бёрда до Митлофа, а также хочу поблагодарить Орфу, «Инкредибл Стринг Бенд», Энию и, в особенности, Саворину Стивенсон, делавшую зарисовки.

ПРОЛОГ

…Они напирали со всех сторон и толкали в плечи. Выносить это было труднее, чем созерцать своего любовника распятым на деревянном кресте, воздвигнутом на возвышающемся над толпой эшафоте. Ей хотелось уйти отсюда — она не желала смотреть на муки Лайана, но, вместе с тем осознавала, что покинуть его сейчас было бы попросту предательством.

Он устал искать её в толпе, но теперь глаз у него не было. На его губах застыла улыбка — она знала, что это просто издёвка над палачами. «Боль, которую вы мне причиняете, — как бы говорил он, — ничто для меня. Я терпел боль и раньше. Она для меня, как старый друг. Тяжело, конечно, но если привыкнуть, то ничего».

Где-то вдали захлопал флаг, попавший в порыв ветра. Взглянув вверх, она увидела, как он трепещет на фоне неба. Ей был слишком хорошо известен герб, нарисованный на полотнище: собака, пронзённая мечом, на красно-зелёном фоне. Из пасти собаки текла кровь. Это был герб Эллонии — герб, который она ненавидела. Лайан — Тот Кто Ведёт — попал на эшафот за то, что посмел сомневаться в вечности тирании Эллонии.

Она любила Лайана, любила его так, как никогда не любила никого другого. Она плотнее завернулась в серо-коричневую шерстяную накидку с капюшоном и стала вспоминать прошлое. Но её воспоминания вскоре были прерваны. Лайан слабо вскрикнул, когда палач кастрировал его. Подобрав с земли маленький кусок окровавленной плоти, палач поднял его над головой, чтобы толпа могла всё получше рассмотреть. Люди молчали.

Она была в Эрнестраде впервые в жизни. Два года назад Лайан говорил ей, что они когда-нибудь войдут в Эрнестрад с триумфом, гарцуя бок о бок на белых конях, и получат от своего народа право управлять Альбионом. Лёжа в его объятьях под тёплыми одеялами, она тоже мечтала об этом. Она поцеловала его тогда в кончик носа и велела спать, потому что период бодрствования был уже не так далеко. Он забрался под одеяла, коснувшись подбородком её груди, и уснул. Он тихо сопел, а она глядела вверх, в изумрудно-голубое небо. Уже тогда она чувствовала, что её любимый обречён и когда-нибудь умрёт на эшафоте, но несмотря на это хотела, чтобы он продолжал собирать свою армию, готовясь к битве с Эллонией ради освобождения Альбиона.

Толпа вокруг неё зашевелилась.

Человек, одетый в грязно-зелёную кожаную куртку, сильно толкнул её и извинился. Лишь мгновение он смотрел на неё, а затем переключил своё внимание на изувеченное тело Того Кто Ведёт, покрытое ручейками крови.

— Мы любим тебя, Лайан, — закричал сосед.

Она отдала должное его храбрости.

Несколько стражников, услыхав этот голос, принялись напряжённо вглядываться в толпу, но, не обнаружив кричавшего, вскоре потеряли интерес.

«Если бы они знали, что здесь стою я, — подумала она, — то проложили бы мечами дорогу через эту толпу».

Тысячи людей собрались во дворе Гиоррана — дворца Эллонии в Эрнестраде. За спиной толпы находились главные ворота дворца: установленные в стене метровой толщины, они сами были десять метров высотой, но несмотря на свои гигантские размеры закрывались за считанные секунды. Их створки были изготовлены из блестящего металла так давно, что даже эллоны точно не знали, когда именно. Площадь окружали белые стены — такие белые, что на них было больно смотреть. В стенах — чёрные окна. «Очень похоже на пустые глазницы Лайана», — подумала она. Казалось, стены поднимаются до самого неба. Она знала, что через эти чёрные окна за казнью Лайана наблюдают нежные эллонские аристократы, и от души проклинала их всех. Сразу за эшафотом возвышалась стена из серебристо-белого мрамора, покрытая коричневыми пятнами от предыдущих экзекуций.

Снова из тела Лайана брызнула кровь — меч палача отрубил ему левую ногу. Один из мучителей с заметно угасшей самоуверенностью показал ногу толпе. Его глаза, как и глаза коллег, были закрыты маской, чтобы показать, что он не испытывает ни злобы, ни жалости по отношению к своей жертве, но в его позе чувствовалось беспокойство. Он брезгливо бросил ногу в толпу. В другие времена толпа загудела бы от восторга при таком жесте, но сейчас в ответ прозвучали лишь испуганные крики. Люди расступились, и нога упала на мраморную мостовую дворцовой площади. Из неё всё ещё текла кровь.

Ослеплённое лицо Лайана продолжало улыбаться.

Другой палач выбил Лайану зубы молотком, и улыбка превратилась в кровавое пятно. В толпе на площади стало очень тихо. Слышен был лишь крик кроншнепа, который облетел площадь по периметру, озадаченный происходящим, а затем метнулся ввысь к пурпурным облакам, оставив позади себя хриплый удивлённый крик.

«Всё, — подумала она, — пора уходить».

Она начала протискиваться сквозь толпу, изо всех сил стараясь не выдать себя. Некоторые из собравшихся людей вполне могли узнать её, если бы разглядели её лицо под капюшоном.

Она почему-то чувствовала странное безразличие к смерти Лайана — своего любимого, Того Кто Ведёт. Того Кто Ведёт… Как будто кто-то сказал ей, что всё это — лишь игра, что представление скоро закончится, Лайан выйдет на сцену, поклонится и заверит зрителей, что на самом деле с ним ничего не произошло.