Человек, который ненавидел Маринину - Ирина Волкова

Ирина ВОЛКОВА

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НЕНАВИДЕЛ МАРИНИНУ

Любое совпадение имен (за исключением Александры Марининой, Григория Явлинского, Геннадия Зюганова и Бориса Березовского) и событий этого произведения с реальными именами и событиями является случайным.

* * *

— П-простите, м-моя п-рекрасная леди, — заплетающимся языком произнес Гоша Крестовоздвиженский. — Эт-то не я. М-меня т-толкнули.

Оля Кузина недоуменно уставилась на совершенно незнакомого небритого мужчину, расслабленно сидящего у нее на коленях. Еще мгновение назад его там не было. В этом она была совершенно уверена. Исходящий от мужчины запах алкогольного перегара мог запросто продезинфицировать хирургическое отделение небольшой провинциальной больницы.

— Я вас прощу, — вздохнула Оля, — но только в том случае, если вы немедленно уберетесь с моих колен. Вы хоть представляете, сколько вы весите?

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — “Водный стадион”, — сообщил механический голос.

Двери вагона захлопнулись, как створки испуганной устрицы. Поезд дернулся и, набирая скорость, потащил Олю и Гошу в темное жерло тоннеля.

— О м-милая Офелия, о н-нимфа! Как х-хоро-ши твои б-большие г-груди! — взвыл пьяный, обвивая руками Олину шею.

Оля скрипнула зубами и попыталась спихнуть с себя лирически настроенного алкоголика, но это было все равно что попытаться сдвинуть с места Елоховский собор. Другие пассажиры, не делая ни малейшей попытки вмешаться, с любопытством следили за развитием событий. Девушка начала раздражаться.

— Если вы сейчас же не уберетесь, я вызову милицию, — решительно пригрозила она.

— 3-зови! — радостно откликнулся Гоша. — Я т-тут к-как т-тут!

Сняв правую руку с Олиного плеча, он неловко потыкал ею себя в грудь, нашаривая карман рубашки. Сконцентрировавшись, Гоша извлек из кармана удостоверение сотрудника милиции и тут же уронил его на пол.

— Уй! Уп-пало! — страдальчески наморщив лоб, пожаловался Крестовоздвиженский.

— Ну так подними! — посоветовала Оля не без задней мысли.

Гоша медленно и аккуратно снял с ее шеи левую руку и, тихо постанывая от напряжения, наклонился.

В этот момент Оля изо всех сил толкнула его в бок.

— 3-злюка, — обиженно сказал больно ударившийся об пол Гоша. — Т-ты п-преступница!

— Ну так арестуй меня, — предложила Оля. Гоша вяло пошевелился на полу и, пошарив под собой рукой, извлек изрядно помятый детектив Александры Марининой.

— Отдай! Это мое! — протягивая руку к книжке, потребовала Кузина.

Крестовоздвиженский расфокусированным взглядом уставился на лилово-красную обложку с изображенными на ней песочными часами. Верхнее отделение часов было заполнено книгами и долларовыми купюрами. Вместо песка вниз стекала вязкая красная жидкость, напоминающая то ли кровь, то ли томатный сок. Скорее всего это была все-таки кровь.

— Уй! — восторженно произнес Гоша. — Ась-ська К-каменская! М-мы с ней к-кореша, н-не р-разлей в-вода! М-мы с н-ней…

Олю не интересовало, чем занимался милиционер-алкоголик с Анастасией Каменской, героиней нетленных произведений Марининой. Выхватив у него из рук детектив, она выскочила из вагона.

Марина Буданова с ненавистью посмотрела на стоящий перед ней руккола-салат с зобной железой теленка и черными трюфелями. Ненависть буквально сочилась из ее пор. Она вибрировала в ее груди и заставляла спазматически сжиматься и без того напряженные мышца живота.

На самом деле Марина ничего не имела против совершенно безобидного салата или зобной железы теленка, а уж к черным трюфелям, доставленным непосредственно из Италии, она всегда питала пристрастие. Бушующая в ней ненависть была адресована мужчине, сидящему напротив нее за покрытым хрустящей белоснежной скатертью столиком модного и дорогого ресторана “Русская вендетта”.

Буданова боялась поднять взгляд от тарелки и посмотреть ему в лицо. Ей казалось, что она не выдержит и с размаху всадит вилку прямо в светло-голубой нагло усмехающийся глаз своего визави. Марина была девушкой здравомыслящей, и совершать убийство, пусть даже непредумышленное и в состоянии аффекта, ей не хотелось.

— Что-то у меня аппетит разыгрался. Пожалуй, я закажу еще филе морского языка, фаршированное лососем, — задумчиво произнес мужчина, жестом подзывая официанта. В отличие от Марины, он был весел, непринужден и расслаблен. — Дорогая, ты совсем ничего не ешь. С твоей великолепной фигурой вовсе не обязательно сидеть на диете.

— Еще бы у тебя не разыгрался аппетит. Ты всегда был не прочь набить брюхо за мой счет, — прошипела Марина.

— Любовь моя, ну зачем же так грубо, — ни капли не обидевшись, произнес мужчина. — Мы же с тобой одно целое в болезни и в здравии, в горе и в счастье. Так какая разница, кто заплатит за обед?

Марина глубоко вдохнула и, крепко сжав в кулаке вилку, подняла взгляд на собеседника.

— Проклятый жиголо!

— Тс-с-с! Не так громко! — приложил палец к губам Егор Буданов. — Веди себя прилично. Мы же все-таки в общественном месте!

К их столику с достоинством приближался официант с переплетенным в кожу блокнотиком и перекинутой через согнутую в локте руку салфеткой.

— Филе морского языка, фаршированное лососем, и бутылку “Куве Равентос”, — заказал Егор.

— Осмелюсь порекомендовать вам сухой “Бенд-жамин” или “Гран Кодорню”, — почтительно произнес официант. — Они лучше сочетаются с морским языком. “Куве Равентос” обычно подают к икре или паштету.

— Отлично! — бодро потер руки Егор. — В таком случае принесите нам еще две порции икры, бутылку “Гран Кодорню” и бутылку “Куве Равентос”.

— Негодяй! — скрипнула зубами Марина, когда официант удалился. — Учти, я не собираюсь за это платить.

— А ты и не будешь за меня платить. Я же не какой-нибудь альфонс. Ты просто вычтешь эту сумму из доли причитающегося мне имущества.

— Причитающегося тебе имущества? Да у тебя никогда не было ни гроша! Ты всегда жил на мои деньги!

— Я и впредь собираюсь жить на твои деньги, — пожал плечами Егор. — Все очень просто. Тебе нужен развод, а мне нужна некоторая сумма, чтобы избежать унизительной нищеты. Каждый даст другому то, что ему нужно, и мы оба будем счастливы, совсем как в старые добрые времена.

— Ну уж нет. Ты не получишь ни копейки. Детей у нас нет, так что добиться развода для меня не будет проблемой.

— Зато у тебя возникнет другая проблема. Возможно, ты и получишь развод, но наслаждаться вновь обретенной свободой тебе придется на тюремных нарах.

— И не надейся, — покачала головой Марина. — Тебе это не удастся.

— Удастся, можешь в этом не сомневаться, — убежденно произнес Егор.

Марина снова уставилась в салат, прикидывая, сколько ей дадут за убийство в состоянии аффекта. Хотя она была не слишком сильна в уголовном праве, по ее прикидкам выходило, что не меньше пяти лет. Кроме того, тюрьма означала конец ее бизнеса, забвение и, как говорил ее муженек, унизительную нищету.

— Ну так как? — поинтересовался Егор. — Услышу ли я твое нежное “да”, как в тот счастливый день, когда я сделал тебе предложение?

Марина положила вилку на стол и глубоко вздохнула. Она приняла решение.

— Ты ничего от меня не получишь, грязный блудливый кобель!

С шумом отодвинув стул, она резко поднялась из-за стола и решительно зашагала к выходу из ресторана.

— Эй! А кто же заплатит за обед? — растерянно крикнул ей вслед Егор.

Оля Кузина села в следующий поезд и, аккуратно разгладив смявшиеся страницы книги, с головой окунулась в расследование, которая вела сотрудница уголовного розыска Анастасия Каменская.

Детектив назывался “Стилист”. Сюжет был закручен — дальше некуда. Сволочи-издатели убили жену талантливого переводчика, а потом жестоко избили его самого, так что он стал парализованным инвалидом, и все ради того, чтобы он не поехал работать за границу, а продолжал самозабвенно вкалывать на них, как раб на кофейных плантациях.

В довершение всего соседом парализованного переводчика оказался маньяк, похищающий и убивающий стройных черноволосых юношей, чтобы отомстить бывшему любовнику своей жены.

Перевернув последнюю страницу, Кузина удовлетворенно вздохнула. Детективы были ее страстью. Проглотив в числе прочего всего Чейза, Рекса Стаута с его страдающим от ожирения, но гениальным Ниро Вульфом и Эрла Стенли Гарднера с его блистательным адвокатом Перри Мейсоном, Оля, за отсутствием непрочитанных зарубежных детективов, с легкой грустью переключилась на детективы отечественные. И тут она сделала весьма любопытное открытие.

Значительная часть русских авторов в своих детективных романах рисовала издателей самыми что ни на есть черными красками. Создавалось странное впечатление, что российские издатели все как один были жуликами, ворами, убийцами, алкоголиками или в лучшем случае извращенцами.