Белый шарик Матроса Вильсона - Владислав Крапивин

Эта повесть из знаменитого цикла «В глубине Великого Кристалла» — история преданной дружбы Стасика, которого за мечту стать моряком прозвали Матросом Вильсоном, и Белого шарика, маленькой звезды, которая научилась превращаться в мальчика. Верные друзья преодолевают вместе не одну опасность. Владея обыкновенным «звездным» умением творить чудеса и помогать тем, кто в беде, кому одиноко, больно и трудно, Шарик-Яшка стремится сделать Вселенную лучше, чтобы всем в ней было хорошо. Его способности удивительны,но он еще слишком мал… И все-таки честный и самоотверженный Яшка не сдается: силой воли любви к другу он совершает подвиг и спасает Стасика от гибели. Просто потому, что должен.

v 1.1 - вычитка - Anonymous

Владислав Крапивин

Белый шарик Матроса Вильсона

Пролог. В ГЛУБИНЕ ВЕЛИКОГО КРИСТАЛЛА

Белый шарик не знал, когда и как он появился на свет. Ему казалось, что он существует всегда… Впрочем, нет. Понятие «всегда» ему тоже было незнакомо, потому что он еще не ведал, что такое Время. Он висел в пустоте, и единственным его чувством, единственным проблеском сознания было: «Я есть».

Но пришел час, и ощущение чего-то постороннего коснулось его щекочуще и беспокойно (позднее Шарик узнал, что это был импульс Большого Белого шара). В ответ Белый шарик непроизвольно ощетинился лучами мгновенных импульсов. Так насекомое, очнувшееся в темной коробочке, усами и лапками щупает картонные стенки. Шарик ощупал импульсами ближнюю часть пространственно-временного континуума. Даже этот маленький кусочек мира показался ему пугающе громадным. Но страх беспредельности растаял, когда Белый шарик понял, что одиночество ему не грозит.

Шаров было множество. Разной величины и разного цвета. (Цвет — это частота и длина импульсов особого рода, таких медленных, что они не годятся для общения и активных воздействий на мир, а служат чаще всего только оболочкой.)

Но великую россыпь дальних шаров Белый шарик воспринимал отрешенно и вначале ни с кем из них не общался. А его соседями и наставниками оказались четверо. Вернее, пятеро, но Желтые близнецы жили так тесно друг с другом, что Шарик всегда воспринимал их как нечто единое. А кроме Близнецов были: Большой Белый шар, Красный шар и Темно-красный шарик. Если соединить их прямыми линиями, то образовывалась трехгранная пирамида — и каждый шар на своей вершине (а Желтые близнецы, естественно, вместе). Белый же шарик висел в центре этой пирамиды, на перекрестке импульсов нарастающей информации, от которой порой кружилась голова…

Стоп! Никакой головы, разумеется, у Белого шарика не было. Но, рассказывая о нем людям, невозможно обойтись без человеческих понятий. Иначе получится не повесть, а толстенный сборник формул, графиков, стереосхем и ключевых уравнений с весьма спорными обоснованиями многомерности кристаллических граней. Два простых слова: «Шарик встревожился» — превратились бы в несколько страниц с анализом аритмии внутреннего гравитационного поля и антипозиций внеконтурного излучения. Во всем этом сразу не разобрались бы ни самоотверженные энтузиасты из группы «Кристалл-2» в обсерватории «Сфера», ни даже четвероклассник Филипп Кукушкин из поселка Лугового. Что уж говорить про читателей!

Вот и придется нам в дальнейшем пользоваться фразами: «Шарик подумал», «Шарик сказал», «Желтые близнецы укоризненно заметили», «Шарику стало грустно», — хотя здесь много натяжек. Они исчезнут со временем, когда к Белому шарику придет понимание многих человеческих чувств и представлений. Но случится такое не скоро. А пока…

Пока Белый шарик с трудом, не сразу постигал законы и понятия мира, в котором он существовал и который назывался «Великий Кристалл» (опять же в переводе на человеческое разумение). Трудно было понять, например, единство движения и неподвижности. Не было никакого сомнения, что он, Белый шарик, не просто висит в пустоте, а быстро движется относительно силовых линий данного пространства и относительно других шаров. И в то же время пирамида, образованная его соседями шарами, оставалась незыблемой, и он всегда находился точно в ее центре… Ну, ладно, в этом он в конце концов разобрался. Гораздо сложнее было осознать вот что: оказывается, в пространственно-временной протяженности существовала такая часть Времени, когда его, Белого шарика, не было! Как это так? Все, что есть вокруг, было, другие шары были, а его не было?

— Мы тоже были не всегда, — снисходительно разъяснял Большой Белый шар. — У всякого явления в Великом Кристалле есть свое начало.

О том, что у всякого явления бывает и конец, Белому шарику пока не говорили, чтобы не огорчать раньше срока.

— А как это все вокруг и вы тоже… как это могло быть, если я вас не ощущал? — удивлялся Белый шарик.

— Тоже мне, пуп Кристалла… — ворчал Темно-красный шарик. Он был хотя и маленький, но с могучей массой, потому что был старше всех не только в этой пирамиде, но и вообще в обозримых пределах. Он редко что-нибудь объяснял и обычно лишь излучал недовольство и осуждение.

Красный шар весело восклицал:

— Ай да малыш! В таком возрасте уже начинает копать проблемы бытия! — И достаточно понятно объяснял, что существование Кристалла не зависит от восприятия того или иного отдельного шара. Шары могут быть или не быть, а Великий Кристалл был, есть и будет всегда.

Желтые близнецы добавляли:

— Ты узнаешь об этом после. Все должно постигаться в свое время.

«В свое время»… А что это вообще такое — Время? И почему оно бывает свое и не свое, если Великий Кристалл — общий? И в своем ли времени находится он, Белый шарик? Если да, то почему момент, когда он должен родиться, еще не наступил?

Эту странность выдал ему Большой Белый шар. Он рассказал, что миг рождения Шарика лежит на темпоральном векторе где-то впереди, примерно в двух микродолях общего временного оборота данной кристаллической грани.

— Как же так? Я еще не родился и уже есть? — Шарик даже обиделся. — Что вы мне мозги-то пудрите? (Вольный перевод на человеческий язык.)

Но Большой Белый шар терпеливо разъяснил:

— Ты родился совершенно неожиданно. Твое появление на том участке могло нарушить планомерность развития грани. И пришлось тебя оттянуть по временному вектору назад. Иначе не исключено, что могло возникнуть черное покрывало и ты исчез бы без следа.

Черного покрывала опасались все, хотя и неясно было, что это такое.

— Нам тебя стало жаль, — сообщили Желтые близнецы со смесью ласковости и назидательности. — Ты был тогда очень славный… — В подтексте этих слов легко читалось, что теперь Белый шарик уже не такой славный, как в младенчестве, ибо задает слишком много вопросов.

Но Шарик продолжал задавать вопросы. И однажды спросил:

— Значит, когда-нибудь я сам смогу увидеть, как я появился на свет? Мы ведь все катимся по вектору Времени, да? И через две микродоли я подъеду к точке своего рождения?

Шары замолчали и, кажется, быстрее обычного завертелись вокруг оси. Наконец Большой Белый шар сухо произнес:

— Совсем не обязательно, что ты зафиксируешь в сознании эту точку. Скорее всего, проскользнешь и не заметишь.

— А вдруг замечу? И сделаю что-нибудь такое… Сам себе помешаю родиться! А? Тогда, значит, я не буду на свете? А тогда почему я сейчас есть?

— Значит, не помешал и родился… На нашу голову, — ворчал Темно-красный шарик.

— Объясните же ему, — стонали Желтые близнецы, — что он задает некорректные вопросы. Это просто неприлично!

— А что такое некорректный вопрос?

— А это то, за что можно угодить под черненькое покрывальце, — хохотнул Красный шар. А Большой Белый шар объяснил:

— Некорректная постановка проблемы ведет к дестабилизации данной грани. И в какой-то степени тормозит построение Общей Гармонии во всем Великом Кристалле.

— А зачем она… эта Гармония?

— Она принесет нам ощущение полного счастья и вечной радости. Это высшая цель.

— А… зачем?

— Зачем цель? Без нее наше бытие потеряло бы смысл.

— А скоро это… Общая Гармония?

— Не скоро. Но мы должны стараться приблизить ее…

Белому шарику объяснили, что и он должен стараться. Сначала — в меру своих маленьких сил. А когда пройдет через Возрастание, будет работать больше и серьезнее.