Мировая война Z - Макс Брукс

Макс Брукс

МИРОВАЯ ВОЙНА Z

ВВЕДЕНИЕ

Это называют по-разному: «Кризис», «Темные годы», «Бродячая чума»… если из нового и более стильного, то — «Мировая война Z» или «Первая война Z». Мне лично последнее определение совсем не нравится, оно неизбежно предполагает «Вторую войну Z». Для меня она всегда будет «Войной с зомби». Хотя многие оспаривают научную правильность термина «зомби», им придется попотеть, чтобы найти более известное во всем мире слово, обозначающее существ, которые едва не довели нас до вымирания. «Зомби» остается всеобъемлющим понятием, непревзойденным по своей силе и возможности вмещать столько воспоминаний и эмоций, которые и стали предметом обсуждения в этой книге.

Эта летопись величайшего конфликта в истории человечества обязана своим появлением гораздо более мелкому личному конфликту между мной и председателем Комиссии ООН по составлению послевоенного доклада. Изначально я трудился в Комиссии не за страх, а за совесть. Расходы на дорогу, батарея переводчиков, живых и электронных, а еще маленький, но почти бесценный диктофон, управляемый голосом (величайший из даров, о котором мог мечтать худший из наборщиков в мире) — все говорило о важности и пользе моей работы в этом проекте. Каково же было мое потрясение, когда я обнаружил, что едва не половина из моих материалов не вошла в окончательный текст доклада.

— Это слишком личное, — заявила председатель во время одного из многих «оживленных» споров. — Слишком много мнений, слишком много чувств. Доклад о другом. Нам нужны точные факты и цифры, незамутненные человеческим фактором.

Конечно, она права. Официальный доклад — это собрание холодных, черствых данных, объективный «послевоенный отчет», который позволит будущим поколениям изучать события апокалипсического десятилетия, не отвлекаясь на «человеческий фактор». Но разве не человеческий фактор так прочно связывает нас с прошлым? Разве для будущих поколений хронология и статистика потерь важнее воспоминаний отдельных людей, не так сильно отличающихся от них самих? Разве, исключив человеческий фактор, мы не рискуем отдалиться от истории, которая может, упаси боже, однажды повториться? И, в конце концов, разве не человеческий фактор — единственное различие между нами и противником, которого мы теперь называем «живыми мертвецами»? Я задал эти вопросы — наверное, не слишком профессиональные — своему «боссу», который после моего заключительного восклицания: «Нельзя так просто выкинуть это на свалку» тут же парировал:

— И не выкинем! Напиши книгу. У тебя ведь сохранились все записи, ты вправе их использовать. Кто запретит изложить собранные истории на страницах собственной (вырезано нецензурное выражение) книги?

Некоторых критиков, без сомнения, возмутит мысль написать историческую книгу так скоро после окончания мирового конфликта. В конце концов прошло только двенадцать лет после объявления Дня американской победы в континентальных Соединенных Штатах и всего десять с момента освобождения последней мировой державы — Китая. Учитывая, что большинство людей считают День китайский победы официальной датой окончания войны, как можно рассуждать о реальной ретроспективе, когда, говоря словами моего коллеги из ООН, «мир длится не дольше, чем длилась война»? Достойный аргумент, на который нельзя не ответить. Для поколения, которое боролось и страдало, чтобы подарить нам это десятилетие мира, время — и союзник, и враг.

Да грядущие годы дадут шанс оглянуться, добавят воспоминаниям мудрости в свете повзрослевшего послевоенного мира. Но многие из этих воспоминаний уже растворятся, заточенные в телах и душах, слишком покалеченных и немощных, чтобы вкусить плоды победы. Не секрет, что сегодня средняя продолжительность жизни в мире намного меньше предвоенной. Плохое питание, загрязнение окружающей среды, вспышки ранее истребленных заболеваний… Даже в США, где возрождение экономики и общественное здравоохранение — реальность, нам просто не хватает ресурсов, чтобы полностью ликвидировать последствия всех физических и психологических потерь. Именно из-за этого врага — времени — я принес в жертву роскошь ретроспективы и опубликовал рассказы выживших. Возможно, через несколько десятков лет кто-то возьмется записать воспоминания гораздо более старых и мудрых очевидцев. Вероятно, я даже буду одним из них.

В основном, это — книга воспоминаний, но в ней есть много технических, социальных, экономических и других подробностей, которые можно найти в докладе Комиссии, поскольку они имеют отношение к историям людей, чьи голоса звучат с этих страниц. Это их книга, не моя, и я попытался быть как можно незаметнее. Я включил свои вопросы только потому, что они могут возникнуть и у читателей. Я пытался давать сдержанные оценки или комментарии любого рода, и если здесь есть человеческий фактор, который стоит удалить, пусть им буду я.

УГРОЗА

В довоенные времена этот регион мог похвастаться населением более чем в тридцать пять миллионов человек. Теперь их едва ли пятьдесят тысяч. Средства, выделяемые на реконструкцию, редко доходят в эту часть страны, правительство предпочитает заниматься более густонаселенным побережьем. Тут нет центральной энергосистемы, нет воды, кроме как в реке Янцзы. Но улицы очищены от булыжников, и местный совет безопасности предотвращает любую возможность бунта. Говорит председатель совета — Кван Цзиньшу, врач, который, несмотря на преклонный возраст и боевые ранения, до сих пор приезжает на вызовы ко всем своим пациентам.

— Первая вспышка болезни, свидетелем которой я стал, случилась в отдаленной деревне, не имеющей официального названия. Жители называют ее Новый Дачан, но это скорее из ностальгии. Их предыдущий дом, Старый Дачан, стоял еще со времен Трех царств — даже деревья были вековые. Когда построили дамбу «Три ущелья» и вода в водохранилище начала подниматься, большую часть Дамана разобрали по кирпичику и перенесли на более высокий участок. Этот Новый Дачан, однако, был уже не городом, а «национальным историческим музеем». Какая злая ирония для несчастных крестьян: их город спасли, но теперь они могли посещатьвсего лишь как туристы. Наверное, поэтому некоторые из них предпочитали называть свою деревушку Новым Даманом, чтобы сохранить связь с прошлым, пусть хотя бы таким образом. Лично я не знал о существовании второго Нового Дамана, и вы догадываетесь, в какое замешательство меня привел звонок оттуда.

В больнице было тихо, ночь выдалась спокойная, даже несмотря на рост числа аварий по вине пьяных водителей. Мотоциклы завоевывали все большую популярность. Поговаривали, что «харлеи» убили больше молодых китайцев, чем американцы во время войны в Корее. Вот почему я так радовался тихой смене. Я устал, болела спина, ныли ноги. Я шел выкурить сигаретку, глядя на рассвет, когда меня вызвали. Той ночью работала новенькая регистраторша, она плохо разобрала диалект. Несчастный случай или болезнь. Но явно требуется скорая помощь, не могли бы мы срочно приехать?

Что я мог сказать? Молодые врачи, дети, которые думали, что медицина — всего лишь способ пополнить банковский счет, определенно не кинутся помогать каким-то иун-минь[1] просто так. Наверное, в душе я все тот же старый революционер. «Наш долг — нести ответственность перед народом[2]». Эти слова для меня до сих пор не пустой звук… и я пытался помнить об этом, когда мой «дир»[3] подпрыгивал и трясся на грунтовой дороге, которую правительство обещало, но так и не собралось заасфальтировать.

Я порядком намучился, разыскивая деревню. Официально ведь она не существовала, соответственно и не значилась ни на одной карте. Я несколько раз заблудился, приходилось спрашивать дорогу у местных, которые каждый раз отсылали меня в город-музей. В крайне раздраженном состоянии я наконец добрался до кучки домишек на вершине! холма. Помню, мне подумалось: «Хорошо что у них был чертовски серьезный повод для вызова». Увидев лица больных! я пожалел о своем желании.

Их было семеро, все в кроватях и все едва в сознании. Жители деревни перенесли заболевших в свой новый зала собраний. Стены и пол были из голого цемента. Воздух — холодный и влажный. Еще бы они не заболели, подумал я, а потом спросил у жителей деревни, кто ухаживал за больными. Они сказали, что никто, поскольку это «небезопасно». Я заметил, что дверь заперта снаружи. Жители деревни явно чего-то боялись. Они мялись и перешептывались, некоторые держались на расстоянии и бормотали под нос молитвы. Крестьяне разозлили меня своим поведением, не как личности, вы понимаете, а как представители нашей страны. После столетий иноземного гнета, эксплуатации и унижений мы наконец-то вернули себе место, принадлежащее нам по праву. Да, Срединная Империя — центр человеческой цивилизации. Мы стали богатейшей и самой динамичной супердержавой, хозяевами всего — от космоса до киберпространства. Это был рассвет «Китайской эпохи», которую наконец-то признал весь мир, но многие из нас до сих пор жили так же, как эти невежественные крестьяне, закосневшие в суевериях, словно варвары раннего Янгшао.