Поспели травы - Дмитрий Дарин

Дмитрий Дарин

Поспели травы…

Сестра моя, Россия…

Эх, березы, березы…Успокойте мне сердце,Я то пьян, то тверезый,Не могу отогреться.

То ли быль, то ли небыльВсе, что было со мною.И плакучая иваНад туманной рекою.

Зашумела дубрава —Не со мной ли прощаясь?Упокойная слава,Что-то все не раскаюсь…

Тихо скрипнет осина,Словно стонет украдкой.На опавшей перинеЯ валяюсь с устатка.

А с погоста за речкойВеет вечной прохладой.Стеариновой свечкойЖизнь сгорает усладой.

Расстилается грязною скатертьюПолупьяная нищая Русь.И ругают, и хвалят по матери,Почему уж, судить не берусь.

То ли души вконец раскулачены,То ль туман застилает глаза —Для чего-то же мы предназначены,За кого-то молясь образам.

Не живется нам в мире березовом,Нам милее в родном кабакеПропивать то, что любим тверезыми,Зажимая тоску в кулаке.

А потом со слезами и стонамиГоревать, ударяя о стол:– Потеряли Россию мы, продали!Выпей с нами, уж коли пришел!

Сам я тоже в разгуле оплакивалПолустертую синюю Русь.Кто-то мне наливал и поддакивал,Разбавляя стаканами грусть.

И с тревогой в похмельном сознанииЗа все то, что наделал вчера, —Я кричу тебе это признание,Выжав сердце на кончик пера.

Колокольня в кокошнике с золотом,В душу больно грехи стучат молотом,И не верил я, а вот изверился,Стал не светел я – горю доверился.

Я гляжу поверх крестовВ небо синее,И гляжу поверх головНа Россию я.Лица – не узнать,Словно скорчились.Крест – не целовать,Все кресты – закончились.

Ведь у нас, не убив, – не покаешься,Столько каяться – только замаешься.Что конвой, что попы – все красивые,И шаги их не в такт – торопливые.

Я гляжу поверх крестовВ небо синее,И гляжу поверх головНа Россию я.Лица – не узнать,Словно скорчились.Крест – не целовать,Все кресты – закончились.

Сколько горя с костьми перемешано,Занавеска моя занавешена.На ромашке гадать – дело зряшное.Лепестки судьбы – штука пустяшная…

Я гляжу поверх крестовВ небо синее,И гляжу поверх головНа Россию я.Лица – не узнать,Словно скорчились.Крест – не целовать,Все кресты – закончились.

Отпускать грехи – Богом поручено,И старались монахи с подручными.Отстрадались святые угодники —Помолитесь за нас, за колодников.

Я гляжу поверх крестовВ небо синее,И гляжу поверх головНа Россию я.Лица – не узнать,Словно скорчились.Крест – не целовать,Все кресты – закончились.

Старая церковьНа косогореВдруг из-за леса видна.Словно старушка,Плача от горя,Тихо застыла одна.

Колокол былоПодняли снова.Только вот нет звонаря.Чья-то девчушкаВ скромном убореМолится у алтаря.

Летом репейникСтены облепит,Некому чистить тропу.Купол облезлыйВ душу не светитПьяненькому попу.

Старая церковьНа косогоре,Сколько ты помнишь молитв?В вечном российскомТихом укореСтарое сердце болит.

Словно прощаяОдурь в народе,В память о тех и других —Светится церковьНа косогоре,Нам отпуская грехи.

Над засеянной инеем пашнеюПролетают опять журавли.И, наверное, что-нибудь важноеРассказали бы, если могли.

Рассказали б, как сверху вам видитсяНеуютная серая Русь.И удастся ли нам еще свидеться,Сам надолго-то я задержусь?

Или скоро тоской журавлиноюПолетит вслед за вами душа…Старый клен за зардевшей рябиноюВсе ухаживал, кроной дрожа…

Скоро клин растворится, как в озере,В синем небе моей стороны…Перепаханы жизни бульдозеромБез особенной чьей-то вины.

Ветер сносит родное курлыканье,Лишь молитву б мою не сносил.Жизнь промчалась с присвистом и гиканьем,И пришпорить ее нету сил.

Зарядила осенняя хлябь,И не слышно родного курлыканья.Русских душ мутноватая рябьРасплескалась в кабацкое тыканье.

А березки ведут хоровод,Притаившись у самой излучины.И спивается здешний народ,Позабыв то, что Богом поручено.

А я выйду босойНасладиться росой,По-над речкой туман расстилается.Эх ты, край мой родной,Я тобою – живой,Здесь Россия моя начинается.

Я вдыхаю прохладу полейИ надежду, что все еще сладится.От исконных российских корнейЖуравлям, как и мне, не избавиться.

Пусть печальна моя сторона,С серой болью навеки повенчана,Ты свое получила сполна, —Значит, Богом за что-то отмечена.

А я выйду босойНасладиться росой,По-над речкой туман расстилается.Эх ты, край мой родной,Я тобою – живой,Здесь Россия моя не кончается.

Черный клин разрывает мне душу курлыканьем,Никогда не смогу я расстаться с тобой.Сердца взрыв отмеряет венозное тиканье,Я стою с запрокинутой вверх головой.

А надежды мои с журавлями уносятся,И грехи спину горбят пониже к земле.Словно пар от земли, все молитвы возносятся,Я стою по колено в любовной золе.

Черный клин, как жгутом, перевяжет артерию,Голубого пространства над русской землей.Я клянусь, чем могу, что я верую, верую,Только дай ей остаться навеки со мной!

Что утрачено, то не вернешь и молитвою,Моя женщина, ты не утрачена, нет!Рассекает косяк небо черною бритвою,Оставляя в душе окровавленный след.

Журавли, журавли,Вы спасти не смогли обреченного,В бирюзовой далиПревращаясь в пернатый комок…Журавли, журавлиКриком сердце сожгли невлюбленное,И о вас, журавли,Спотыкается мертвый зрачок.

Отрыдала уж свое тальянка,С теплых яблонь облетел туман…Как любить с душою наизнанку,Как прожить с тоскою пополам?

Улетела молодость, как птицаИз впустую свитого гнезда,Певчих лет живая вереницаНе вернется больше никогда.

Никогда не сбудется, что снилосьМне в коротких августовских снах,Не вернуть того, что отлюбилосьВ юности в покошенных лугах.

Что же делать, кто-нибудь подскажет,Чтоб куда-то сердце преклонить?В стороне невыпесненной нашейЯ хотел бы тополем застыть,

Чтоб смотреть окрест, не узнаваяЭтих мест, не кладбищ, не людей,Сердцем потихоньку остываяНа ветру от зябнущих полей.

Суждено ли песне стать последней,Упорхнув нечаянной строкой,Скромную отслужит мне обеднюНад отцветшей русой головой.

Даровал ты петь, спасибо, БожеТолько я сорвался налету,Для другого пусть, уже моложеНарядятся яблони в фату.

Застыла девушка-березаВ простой российской красоте.Омыв рубцы на бересте,Дождем текут девичьи слезы.

С тобой мне так не одинокоСтоять под небом голубым,Я жив дыханием твоимИ пьян твоим согретым соком.

Я обернусь на колокольню,Чтоб покреститься напослед.В зеленый завернувшись плед,Ты машешь мне рукою тонкой.

Вернусь ли я иль на чужбинеРубцы на сердце залечу.Я с журавлями прилечу,Когда я не в России сгину.

О чем, гармоника, груститсяТебе в российской стороне?И почему тебе не спится,И отчего так грустно мне?

Деревня русская застылаВ поклоне вечном над рекой,И лишь гармошка не забылаТе звуки удали былой.

Звенит русальная неделяВ безлюдной ныне тишине.Как реки – жизни обмелели,Лишь ил надежд лежит на дне.

Гармонь, зачем ты разбудилаНадежды старые мои?…Как я любил, как ты любила,Поют поэты-соловьи.

Гощу в покинутой деревнеПоследнюю сегодня ночь…Играй, гармонь, о славе бренной,Раз не играть тебе невмочь.

Понуры избы – все как встарь,Что ни посей – нужда восходит.И снова старый пономарьЗарей к заутрене трезвонит.

Коряжит слух вороний грай,Не слышно песни журавлиной.Ужель потух лампадный райНад среднерусскою равниной?

Идольских требищ древний духСмешался с западной отравой.Ужель огонь в душе потухМоей отчизны величавой?

Чем новый всенародный царьВ судьбе России обернется?Звонит усталый пономарь,И звон мне в сердце отдается.

Льется сверху благодатьБез конца, без края…С плахи – много что видать,Да не видно рая.

Я по жизни проскакал,Но устали кони,Долго колокол молчал,Да вдруг затрезвонил.

А у нас —Каждый Спас – да на крови,Легче каяться, легче каяться,Сколько ангелов на Русь не зови,Не спускаются, не спускаются.

Вот страдальный наш народПрет на лобно место,Ведь не каждый день везет,Чтоб на плахе – тесно.

А на людях помереть —Чем не развлеченье.Я святой уже на треть —Можно ждать прощенья.

А у нас —Каждый Спас – да на крови…

Я гляжу поверх иконКупол в небе тонет,А в России испоконГлубже всех хоронят.

А цена на жизнь сейчас —Без рубля – копейка,Будут строить новый СпасЛюди с телогрейках.

А у нас —Каждый Спас – да на крови…

А я слышу по лаю,Что всё дальше от рая,Но на рай через то не ропщу.Лишь себя попрекаю,На Него уповаюИ свой крест не бросаю, тащу.

Я не то чтоб не знаю,Что зазря пропадаю,Только знать бы у края, за что.Что найду – то теряю,Что краду – возвращаю,И все, чем награждают, – не то.

Эх, дорога кривая,Ближе лается стая,Чтоб, кадык разрывая, изгрызть.Но я снова петляю,От судьбы убегая,На свободу меняя корысть.

Всех ждет почва сырая,И меня зарывая,Кто на гроб мне, рыдая, падет?По грехам разбирая,Бог обычно карает,Раз к кресту пригвождает народ.

А я слышу по лаю,Что всё дальше от рая,Но на рай через то не ропщу.Но я вижу по хаю,Что не зря помираю,И того, кого надо, прощу.

На красных полатях закатаУстало пристроилась Русь.И в душах, прозрачных когда-то,Бессилья наилилась сгусь.

Не всходит дерзаньем пшеница,Опасно полоть сорняки.Печально прощаются птицы,По небу – мои земляки.

Разбита надежды дорога,Одна – на авось – колея.Ведет то ль в овраг, то ли к Богу,Теряя в бурьяне края.

Когда ж ты своими крыламиГиен отгоняя, взмахнешь?Иль, грустно звеня кандалами,С рассветом опять побредешь?

Мы все, крестясь, живем безбожно,И хлебом мой стакан накрыт,В России помереть несложно, —Как будто сердце не болит.

Спесивый барин едет важно,С дороги чернь пихая в грязь.В России помереть – не страшно,Страшней в обочину попасть.

Опять нарезаны наделыКому аршин, кому верста.В России помереть – полдела,Коль над тобой не врыть креста.

Берез косыночки простые,Я был средь вас – недолгий гость,Ведь землю поровну в РоссииКопают только на погост.

Душа, что склеишь, – без осколка,Осталось что-то в яме дней.В России помереть – недолго,Но без нее – еще скорей.

Журавлиный всхлип гармониГде-то слышен вдалеке…Расцвела душа от боли,Как кувшинка на реке.

Закручинилось, запелосьДа замаялось с тоски.То ль любовь куда-то делась,То ль туман покрыл виски.

Сарафаны зеленеютНа березовых телах,А гармошка все острееРежет прошлое в сердцах.

Эх, напомнила, родная,Что хотелось так забыть…Юность русая, шальнаяНа ветру смогла остыть.

Вдруг гармоника затихла,Верно, плачет гармонист.И ветла со мной поникла,Уронив слезою лист.

И когда от той гармониНе осталось даже слез,Я траву рукою тронулПод коленками берез.

И росу слизав с ладониПересохшим языком,Лишь тогда про счастье понял,Что со счастьем незнаком.

Клён лимонный, клён нарядный,Что кручинишься, мой друг?Что молчишь так безотрадно,Желтых не качая рук?

Отшумела и пропалаЗелень наших звонких лет…Если б только юность знала,Что в любви заветов нет.

Был таким же беспечальным,Как и я, зеленый клён,Словно светом лунным, дальним,В нашу тайну посвящен.

Я ли хрупкие запястьяСердцем теплым согревалИ, зайдясь от рысьей страсти,Ветки рук пережимал!

Что-то в жизни расплескалосьПо ухабам русых дней.Как бы сердце ни старалось,На душе всё холодней.

Клён лимонный, грустный клоун,Не снимай перчаток желть,Не грусти, что под луноюВсем придется умереть.

Всё равно ведь, рано ль, поздно ль,Но слетит последний лист,Как и я, по жизни вдовольПокружившись, ляжет вниз.

В России беды потому,Что всяк свободу понимаетПо разуменью своему,А разуменья – не хватает.

У нас – кто главный, тот и прав,А кто не прав, в суде докажут,И часто можно, не украв,За воровство попасть под стражу.

А власть не то чтобы глупа,Но по-особому бездарна,Пытаясь в нас вдавить раба,Что я выдавливал исправно.

И остается только пить,Еще, наверное, молиться…Какой тебе, Россия, быть,Когда ты сможешь измениться?

Мне не дано тебя понять,А измеряют пусть другие…Пойду-ка я с тоски плясать,Как было в годы молодые.

Пусть сердце рвется журавлем,Белеют перья в пряди русой,А дни журчат, журчат ручьем,Вот только обмелело русло.

Тройка мчится, снег разметан,Да не слушает вожжей,А за каждым поворотомЛики каменных вождей.

Наша русская забава,Так с Крещенья повелось,Больше крови – больше славы,Уж прости меня, Христос.

Эта слава не истлела,Кровяной не высох след,Пьедесталим катов смело,А снести – отваги нет.

Коренник храпит и косит,То не снег пылит, а тлен,Чую, Русь опять заноситВ чей-то новый монумент.

Смотрят идолы незряче,Как буравят, – без очей,Мы по жертвам плачем, плачемПод надзором палачей.

Ранний снег убрал поляВ саван чистый, саван белыйШвом проходит колеяМне по жизни неумелой.

Словно кто-нибудь другойНа санях моих веселыхС бубенцами под дугойВ деревнях гулял и селах.

Словно кто-нибудь – не я —Расплескал любовь и удаль,В лес уходит колеяНо не полследа оттуда.

А с тех пор ущербных лунСтолько в небе поменялось,А с тех пор немало струнВ сердце звонком оборвалось.

Мне бы броситься в побегОт петли своей – на волю,Где примят санями снегПо проеханному полю.

Только чтоб обратно в дни,Где поэт я и повеса,Где мои глаза одниНе глядели в темень леса.

Где мы в студь и холодаБерегли надежд подснежник,А теперь я навсегдаНеприкаян и не нежен.

Вышел я, вдыхая зимь,Забуранило к закату,Чернотой сменилась синь,Как любовь тоской когда-то.

Вижу что-то на меже,Щурюсь я сквозь колкий слепень —Неужели мне ужеКем-то крест холодный слеплен?

Мне межи не миновать,Хоть ты как петляй в побеге,И остынет головаПо утру на белом снеге.

Русь разлита по озерам,По белесым небесам.То ли плачем, то ли стономЖуравли прощают нам.

Я стою на поле, с краю,С непокрытой головой,То ль грехи мне отпускают,То ль поют за упокой.

Жить у нас – нужна сноровка,Да чего-то за душой.А меня схоронят ловкоПод собак бездомных вой.

Гнет косяк, в закат врезаясь,Да вернется ль по весне?С ними песней попрощаюсь,Чтоб грустили обо мне.

Но одна грустить не будет,Только выпьет за поминДа скорее позабудет,Про огонь мой и про дым.

Будет мне совсем другаяПоправлять рукой венки…Я стою на поле, с краю,Боль хватая за виски.

Высень клин разрежет узкий,Да теперь уж все равно,Умереть до дна, по-русски,Только русскому дано.

Поспели травы на лугу,И воля рожью колосилась,Под яблонь белую пургуЛюбовь звездою закатилась.

Среди проселочных дорогПоэта сердца заплутало,Ты выйдешь ночью за порогМеня высматривать устало.

Но я за месяцем пойду,Что обливает желтью лиру,И если счастья не найду,Нарвусь на нож во тьме трактира.

Веселый смолкнет гармонист,Да кобели вовсю завоют,Когда под злой разбойный свистМеня дерюгою накроют.

А ты дождешься не меняВ пыли расстеленной дороги,И, колокольчиком звеня,На двор чужие въедут дроги.

Но острым светом серебраПо сердцу полоснет косою,Когда вдруг ночью со двораТы выйдешь к яблоням босою.

Навзрыд засветит в вышинеЛуна в шафрановой рубахе,Как по убитому по мне«За упокой…» начнут монахи.

И ты поймешь, глотая желтьСредь яблонь спелого дурмана,Что нелюбимым умеретьВсегда бывает слишком рано.

Закручинилась калинаНа высоком берегу,За окном прошла ты мимоГде веселье на лугу.

Там народ давно гуляет,Карогодит у огня,Но гармоника не знает,Что ты любишь не меня.

Нет печали в песне длинной,Гармонист – веселый в пыль,Я прилягу под калиной,Чтоб смотреть в речную стыль.

Ты сюда давно когда-тоНа свиданье не пришла,Знать, гармошка виновата,Что ту песню не нашла,

Чтоб слова плескались тихо,А в глазах пошла волна,Облетела облепиха,А калина – зелена.

Пусть с рассветом, пусть усталой,Всякой ждать тебя готов,Чтоб калина красной сталаОт любви нескромных слов.

Эх, калинушка, калина,Красный сарафан,Не видать чего-то милой, да с реки – туман.Не туман – печальПо моей по милочке,Половиночке.

Я б всю жизнь сидел у костра,Грея душу о желтое пламя,Если так не была бы остраБоль порезов о русские грани.

Если б так не свербило в грудиОт российских сердец бездорожья,Что за полем нас ждет впереди —Тесный храм иль свобода безбожья?

Нет ответа с пернатых небес,Иль его я понять не умею…Остывает безлиственный лес,Как и все в облетевшей Рассее.

Потому и брожу я с сумойПод осенними злыми дождями,А костер пусть разложит другой,Чтобы греться о желтое пламя.

А над полем туча,А под тучей ветер,Ты себя не мучай,Ведь другая встретит.

Встретит на пороге,От дождя укроет,И от злой тревогиСердце успокоит.

Сердце успокоит,Да зальет усладой,Жить как будто стоит,Жить как будто надо.

Только громом грянетТо, что отыскрило,Та, что ждать не станет,Знать, приворожила.

Знать, приворожилаНа мое несчастье…Молнии, как жилы,Рвутся на запястье.

Я покину хату,Да пойду по полюК той, кем жил когда-то,Промокая болью.

Бьют хлысты косые,В прошлом вязнут ноги,Не смогу дойти яБез большой дороги.

Не смогу дойти я,Не смогу вернуться,Косы золотыеНа ночь расплетутся.

Расплетется схожеЖизнь моя по нитке,Кто я – лишь прохожийУ твоей калитки.

Край багряный, край суровый,Осень выпесненных грез,Тает в дымке бирюзовойШум задумчивых берез.

Я родился здесь когда-тоИ когда-то здесь умру…Перед Богом виноватый,Я молился поутру.

Где взять слово журавельеСреди словленных синиц?Ты рассыпешь ожерельеСлез с сиреневых ресниц.

Стерта старая дорогаДо убогой колеи,Не суди, Всевышний, строгоПрегрешения мои.

А дорога – влево, вправоПо полям – в еловый лес.У какой-нибудь канавыМне забьют дощатый крест.

Имя, даты, не напутав,Нацарапают гвоздем,И заплачется кому-тоПод слезящимся дождем.

Только та, которой верил,Сядет молча у окна,Что, привыкшая к потерям,Не привыкла быть одна.

И, смотрясь в стеклянный сумрак,Неживой зрачок замрет,Непотушенный окурокРук пока не обожжет.

Русь – березовые пальцыДа бревенчатая грудь,Имена дают по святцам,Чтоб везло когда-нибудь.

Только мне везет не очень,Отчего любовь пуста?И темней агата очи,Холоднее льда уста.

Оттого ль, что в поднебесьеПтицы разные у нас,Не хватает общей песниВыгнать знобь из черных глаз.

Русь, сиреневая летомИ седая к декабрю,Я твоим нездешним светомСчастье милой озарю.

Две любви – к стране и к милойБерестой сберечь готов.Береги, Господь, Россию,Береги, Господь, любовь.

Вытек вечер на луга,Выпь кричит за камышами…Твоих бедер берегаДа река любви меж нами.

Я стою у той реки,Месяц плещет одиноко,Звезд зеленые зрачкиЗатянуло поволокой.

Переплыть на берег тотМне, наверное, не по силам,Старых чувств рассохся плот,И не жжет страстей крапива.

Да и ты меня не ждешьНа ромашковой поляне,Бьет по сердцу темный дождьИ никак не перестанет.

Выпь затихла в камышахУ нескошенного луга,Мы на разных берегахГрустно смотрим друг на друга.

Искромсанный искрами звезд,Овечьим тугим одеяломМеня согревал небосводИ ветер свежил опахалом.

Но звезды тебе – только пыль,А мне они нежное лечат,И вот сорняками постыльВзошла среди ласковой гречи.

Ты смотришь не вверх, а поверхА я в небо шею ломаю,Курлычет по милушке стерх,А кто я тебе, я не знаю.

Но если захочешь взлететь —Цепляться не стоит за поле,Открой равнодушия клетьИ выпусти сердце на волю.

И там, средь небесных полей,Где в жизнь сорняков не бывает,Поймешь, отчего журавлейВысокими здесь называют.

Сердце выжато до каплиВ серебро родных полей,И с болота смотрит цапляНа далеких журавлей.

Улетают в лето птицы,Что любил, кого любил,Сможет разве что приснитьсяПод сосновый шепот игл.

Клин в холодном небе тонет,Крик относит на ветру,Пусть тебе о всем напомнитПлач тот птичий поутру.

Косит синь косяк крылами,В скирдах мокнут облака,И послушно вслед за вамиПоднимается рука.

Льется песня журавелья,В поле дали голубой,Им машу ли я, тебе ли —Вдрызг оставленный тобой.

Все когда-нибудь вернетсяПод весенних ветел дрожь,С сердца стылого колодцаЛишь любви не зачерпнешь.

Не шепчи «прости», не надо,Хворост слов мы в дым сожгли,Потому с такой надсадой,Мне курлычат журавли.

Я теперь смотрю на жизнь иначе,Цепенеет облетевший лес,По-другому журавли заплачутИз-под серых выцветших небес.

По-другому кровь по жилам бьется,Как на сердце ранний иней лег,И уже, наверное, не придетсяВыбирать из множества дорог.

Все на свете отцветет ко сроку,Чтоб без нас когда-нибудь расцвесть.Вдруг гармонь заплачет одиноко,Разнося безрадостную весть.

Так и я, налившийся годами,К серой пашне тяжелее гнусь,Облетая грустными словами,Я со многим в жизни примирюсь.

Но и в этом пряном увяданьеПозолотой плещет красота,Выйдет ночью месяц на свиданье,Чтоб не так слепила темнота.

Я теперь на многое любуюсь,Что не часто в жизни замечал,И беру от жизни не торгуясь,Что бездарно раньше раздавал.

Что, подруга ты, кукушка,Вдруг затихла, не молчи,Жизни только на полушкуНагадала мне в ночи.

Ай ли мне теперь досталосьНад судьбинкою тужить,Ай ли мне теперь осталосьДни короткие прожить?

Ты кукуешь бессердечно,Что тебе тоска-печаль?Под дорогою под млечнойМне прожитого не жаль.

А то жаль – не доведетсяС милой по полю гулять,Как она во ржи смеется,Не придется увидать.

Где я кончусь, где я сгину,Где безносая придет,От ножа ль удара в спину,Или в грудь, наоборот.

Поплывет луна в ночное,Желтью капая на стог,Под застрехой хилой хвоиОтойти судил мне Бог.

Ты оденься, как на праздник,Как услышишь злую весть,Раньше я не умер развеДля твоей души, как жесть?

Хлеба горькую осьмушкуНа стакан положит друг.Что ж ты сделала, кукушка,Замолчав так скоро вдруг.

А на душе тоска и мгла,И ночь заполнила озера,Раз полюбить ты не смогла,То разлюбить не сможешь скоро.

Пусть холод ходит по лугам,Беря за грудь худые стебли.За все, за все воздастся нам,И разве первому не мне ли?

Ведь сгинуть ранее другихМне уготовано кукушкой,От прядей черных дорогихОстался волос на подушке.

Я где-то юность обронилНа русских бешеных ухабах,И все, чем в жизни дорожил,Из рук твоих упало слабых.

Так одиноко плачет выпь,Как будто вылюбив кого-то,Но чувств обманчивая зыбьНе тронет черное болото.

И в сердце милом – та же топь,Под ласк зеленою травою,Ведь после жара злая знобьМеня накроет с головою.

Затянет пепельная мутьВсе то, что было с нами прежде,Но я готов в тебе тонуть,Без сил, без воли, без надежды.

Ушло сиреневое лето,Бегут обманчивые дни,И соловьи печалят где-тоСреди безмолвия одни.

Луна свисает одиноко,На небе звезд стальная сыпь,Качает острую осокуИ камыши речная зыбь.

В лесу, уже оцепенелом,Звончее слышится желна,И в доме стылом, опустеломГустая стынет тишина,

Где так нелепо просыпатьсяНа двух подушках одному,А листья будут осыпатьсяНа мха лесную бахрому.

И что со всеми нами будетВ тумане завтрашнего дня,Но если сердце не забудет,Ты вспомнишь нежного меня.

Отмечталось, отлетело, отошло куда-то в синь,Что в глазах твоих искал оленьих,Что-то я не так у Бога попросил,Непривычно стоя на коленях.

Рожь не всходит с нераспаханных полей,Лишь грачи гуляют в черных фраках,Сносит вдаль моих последних журавлей,Но уже не хочется заплакать.

Я – у поля с непокрытой головой,Ничего исправить уж не в силах,А ведь был и я в дрезину молодой,Да остыла кровь в истертых жилах.

Уж не бегать мне по утренней росе,Все должно когда-то измениться,Трудно спится в среднерусской полосе,Потому здесь так нетрудно спиться.

На беду закычет старая сова,Только я понять то не умею,Облетают тихо жухлые слова,Оттого и жизнь мне холоднее.

Лет прошедших зыбь забыться не дает,Потому горчит сырая осень,Только кто для сердца русского поет,То с того Всевышний раньше спросит.

Ох ты, доля, моя доля,Загорится, где не ждешь,С незасеянного поляНе взойдет надежды рожь.

Будет ясень осыпатьсяПозолоченной золой,Да под ветрами качатьсяНад могилою простой.

Новый месяц светит ясноНа озябшие поля.Неужели так напрасноОблетела жизнь моя?

Неужели так ненужноПесня вылетела в ночь,Журавли кричат натужноДа не могут мне помочь.

С вожаком уносит стаю,Росы плачут по заре,Не меня ли отпеваютВ белой церкви на горе?

Кто-то раньше, кто-то позже,Все помчимся налегке,Только мне уже, похоже,Не поить коня в реке.

Ох ты, доля, злая доля,Нелюбовь твоя – не ложь,Да на все есть Божья воля,Что сгорело, не зажжешь.

Грустный день, осенний день,Тихо в прошлое слетая,Отзовет былую звеньВдрызг сиреневого мая.

Где поемные луга,Что нас прятали когда-то?А на сердце стужь и мга,Месяц скрылся виновато.

Скрылось все куда-то вдальВдоль изъезженной дороги,Лишь тревожная печальВстретит ночью на пороге.

Темный дом, холодный дом,Над трубой дымок не вьется,Что оставишь на потом,Больше в жизни не вернется.

Счастье ходит за рекой,Только к нам не ищет брода,Дьяк поет за упокой,Средь крещеного народа.

Вот и я надсадно спелЖизнь, как песню без припева,Да под осень облетелСловно лиственное древо.

И такою же поройВ день осенний, скользкий, сизыйНезаконченной строкойЖизни кончатся капризы.

Стихла иволга до срока,Пожелтел травы ковер,Юность вылилась без прокаВ затухающий костер.

Челн плывет в волне зеленойПо извилистой реке,Был когда-то я влюбленныйС сердцем юным налегке.

Годы плещут за кормою,Левый берег далеко,Нелегко не быть с тобою,И с тобою нелегко.

Я на весла налегаю,В прошлом нечего искать,Думал я – навстречу маюЛодку утлую погнать,

Но хандрит сырая осеньСерым мхом накрылись пни,А Всевышний строго спроситЗа веселенькие дни.

Обречен теперь грести я,Грустно глядя в небеса,И течет во мне Россия,Песней вылив голоса.

Правый берег как в тумане,На песок бежит волна,Что там ждет – могильный каменьДа народная молва.

Березы белые,Что ветер гнет,Меня, несмелую,Миленок ждет.

Калитка заперта,Да плох замок,Я перво-напервоВозьму платок

Платочек смотрится,Горит узор,Пойду с околицы,Потупя взор.

Милый волнуется,Меня все нет,А что не сбудется —Не мой ответ.

Платок заметитсяИздалека,Никто не встретитсяМне до леска.

Приду красивая,Сниму платок,А ночка синяя,Да мил дружок.

Березы белые,И ветер стих,Любовь неспелаяНам на двоих.

Любовь неспелаяГорчит едва,А я, несмелая,Тобой жива.

Ходили люди по селу,Старух выспрашивая верно:– Иконы есть еще в углу?Дадим немаленькую цену.

– Да что вы, милые мои,Да, почитай, уж не осталось,Отдали в храм давно свои,Себе оставив саму малость.

Такое наше житие,Вы церковь видели в Отрадном?Всем миром рушили ее,Всем миром ставили обратно.

Осталось для себя одна —Молить за внуков каждый вечер,Чтоб, не дай Бог, опять войнаДа чтобы помирать полегче.

– Не хочешь тысячу рублей?Ты нас, бабуля, удивила.И тут непрошеных гостейСтарушка вдруг перекрестила.

Икону русский может сжечь,Бунт – от языческой породы,Но для продажи приберечь —Черта не русского народа.

Электричка меня привезетВ гости к старому верному другу,Где дорога вдоль речки идетПо поемному спелому лугу.

Я в высокой – по пояс – травеОтдохну от ненужного шума,Пусть за душу возьмет соловей,Чтоб не думалась горькая дума.

Чтоб не помнить печаль и тоскуВ сердце стылой лежащей золою,Ходит ласточка здесь по пескуИ не хочет летать над рекою.

А вот я бы сейчас полетел,Всех влюбленных с небес окликая,Чтобы спеть, что я здесь не допелСреди злого бездомного лая.

Птицы смотрят в людей с высотыИз небесного русского края.Жаль, что раньше не слушала ты,Как кричит журавлиная стая.

Жаль, что в небо смотрел я один,На земле просмотрев дорогое,Но зато журавлиный тот клинПопрощался из неба со мною.

Может, правда, еще повезет…Перепахана жизнь, словно плугомЯ шагаю к старинному другу,Что давно меня в гости зовет.

Больно звездам на рассвете,Занеможется луне,И дождя косые плетиВдруг захлещут по спине.

Встану я на полдороге,Да стяну с себя пиджак,Не несут до дома ноги,А несут опять в кабак.

Недопил я, видно, малость,Или малость не дожил.От любви чуть-чуть осталось,Лишь немного пригубил.

Прислонюсь щекою мокройОт дождя ли, иль от слез,Поделюсь своей морокойС самой грустной из берез.

Ты меня поймешь, наверное,Как никто не понимал,Оттого живется скверно,Что я счастье прогулял.

Листья шепчут: что ты, что ты,Все когда-нибудь пройдет,И тебя полюбит кто-то,Сердце лаской обожжет.

Да мое уже в ожогах,Только нечем залечить.Жизнь – размытая дорога,Не проехать, не пройти.

Дождь затих, совсем светает,Звезды стерлись в вышине,И куда идти – не знаетСердце, бывшее в огне.

Закачается под ветромОдинокая ольха,Что была зеленой летомТак нарядна и легка.

А теперь ты веткой голойМашешь в стылой тишине,Наклонившись головою,Будто плачешь обо мне.

Листьев желтые запястьяГрею я в своей руке,Кто в любви пытает счастья —Строит замки на песке.

Жалость ласковой гармониВетер с речки донесет,И с распахнутой ладониЛист последний упадет.

Упадет и тихо ляжет,Словно землю обогреть,А гармошка мне предскажетНелюбимым умереть.

Месяц выйдет на дорогуСеребрить ее следы,Той, дана что мне от Бога,Той, дана что для беды.

Те следы – на сердце метки,Только сердце – как труха,Потому склонила веткиОдинокая ольха.

Собрались у колокольниБабы, дети, мужикиПосмотреть, как Ванька СколинДолетает до реки.

Он вчера кабацкой голиХвастал, может быть, хмельной,Дескать, прыгну с колокольниС парой крыльев за спиной.

– Человек – червяк, не птица, —Все смеялись в кабаке.– Не забудь опохмелиться,Чтоб леталось налегке.

– Берестой закрыл я щели,Вот – смотрите на чертеж.– Вань, да ты в своем уме ли,Ты ж костей не соберешь!

Высока ведь колокольня,Выше только небеса,Падать с неба – жуть как больно, —Раздавались голоса.

Ванька гнул свое упрямо,До реки, мол, долечу,И за то поставил в храмеЯ огромную свечу.

Прыгнул Ваня, помолившись,И крещеный люд застыл…Берестой своей накрывшись,Он лежал под парой крыл.