Мастер сновидений - Сергей Нетреба-Залесский

Мастер сновидений

Сергей Геннадьевич Нетреба-Залесский

Мастер Сновидений

«…Мне чудится, что ночь-зияющий провал,

И кто в неё вступил-тот схвачен темнотою.

Сквозь каждое окно-бездонность предо мною.»

© Сергей Геннадьевич Нетреба-Залесский, 2017

ISBN 978-5-4485-0333-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Тяжкий монотонный гул ворочается внутри черноты бесконечного коридора рассеченного на куски пятнами ржаво-гнойного света липкой слизью падающего сверху, из переплетения позванивающих и щелкающих от вибрирующего напряжения труб. Серые колонны слились в плоскость в своей безликости и таят за собой НЕЧТО, ужасное и уродливое НЕЧТО, томительно-медленно ворочающееся во тьме, сопящее, чавкающее и жадно вздрагивающее НЕЧТО. Сгорбившись и еле волоча ноги, он обессиленно бредет по беззвучно хлюпающим маслянистой чернотой лужам и тяжкий гул окружает его. Гул живет в нем своей, отдельной жизнью, и он с ужасом осознает, что из-за этого гула не может услышать как НЕЧТО подкрадывается к нему. Впереди пятно света. Он стремится к свету, он как ночное насекомое, его путь-спираль, бесконечная спираль, стремящаяся, но так и не обращающаяся в точку. Движения хлюпающих по маслянистой жиже ступней-циклоида, серия моментальных снимков нанизанных на прямую, снимков, выхваченных из темноты магниевыми вспышками и тянущихся из ниоткуда! Эта прямая неотвратима, она толкает его на освещенное пространство, где ржавые трубы шевелятся как черви, огромные безжалостные черви, каждый из которых пышет сухим жаром и способен проглотить его целиком. Он упирается, он не хочет оказаться в этом пятне света как беспомощный жук, пришпиленный в коробке безжалостной булавкой коридора к шероховатой пластине перспективы тьмы, уходящей в никуда. Свет опасен! Коварный свет выделит его из окружающего мрака, он укажет на него роковым перстом и тогда он будет узнан, он проявится как тени на фотобумаге и это будет конец, потому что он будет увиден и тем самым обречен, ибо безглазый удушливый ужас, чудовище, имя которому-НЕЧТО, набросится на него из мрака и утащит за собой, в свой мир, уродливый и причудливый, мир, в котором обычная, повседневная логика исчезнет, перестанет существовать, выродится в свою абстрактную противоположность, в чудовищную непристойность. Шаги мучительны в своей резиново-тягучей медлительности и шипит в трубах перегретый пар. Вздрагивают трубы, вздрагивают колонны. Шаг, еще один и еще… Липкие потеки ржаво-гнойного света пачкают ладонь, прилипают к ней паутинными нитями жевательной резинки растоптанной на раскаленном асфальте. Он пытается стереть эти потеки, он лихорадочно трет ладонь об себя, но свет не стирается, он только еще больше размазывается по нему, он весь покрыт отвратительно липким светом и омерзительная тошнота подкатывается к горлу. Быстрая тень рождается во мраке за его спиной, неуловимая, как рябь на воде, тень, смещающая предметы, стоит только чуть отвлечься, чуть сместить зрение и колонны, насмешливо кривясь, оказываются совсем не там, где только что были. НЕЧТО вытягивает свои липкие щупальца из мрака и он бежит, бежит изо всех сил. Качается над головой жестяной колпак, шипит и потрескивает темнота между серых столбов и из них тянутся бескостные серые руки. Жадные пальцы извиваются как черви, они уже рядом, они скользят по нему, цепляют его бесчетными крючьями и он, сам извиваясь словно червь, пытается оторвать их от себя, но на месте оторванных тут же вырастают новые, они растут из его тела, они его продолжение и он понимает, что он сам и есть то НЕЧТО, от которого пытается скрыться! Хлюпают под ногами и разлетаются в стороны бетонные колонны и гнойная желтизна ламп под жестяными колпаками косо летит куда-то вниз, а он все бежит и бежит, оставаясь на месте, ибо здесь некуда бежать, здесь нет направлений и исходов и путь ведет из ниоткуда в никуда через липкое пятно света, в котором он пригвожден булавкой коридора к шероховатой поверхности мрака…

Сон 1

Разведчик

… -Я больше не могу! О, если б, меч подняв, Я от меча погиб! Но жить-чего же ради

В том мире, где мечта и действие в разладе!

От Иисуса Пётр отрёкся… Он был прав…

Он вынырнул из глубины кошмара и чувствуя тупую, тянущую боль за грудиной, приоткрыл глаза. Взгляд упёрся в мутную белизну потолка. Лихорадочное тиканье будильника заглушало звуки, доносящиеся с улицы и он, все еще находясь под впечатлением своего кошмарного сна, затаенно сжимался и корчился под бетонной гибкостью одеяла. Он напряженно вслушивался в лихорадочное стрекочущее тиканье пытаясь услышать что-то, что притаилось в полумраке и сейчас угрожало ему. Смутный, необъяснимый страх, мучительный как зубная боль, зудел внутри, заставлял судорожно сучить ногами и стискивать край одеяла, он жил внутри, этот мучительный страх, он сжимал сердце маленькой мокрой, холодной когтистой лапкой. Это ощущение было невыносимо, оно было как действие кураре и он, преодолевая иррациональный ужас перед полумраком спальни, наконец-то выпростал руку из-под одеяла и включил свет. Будильник поперхнулся и томительные пульсы стукнули молоточками в виски. Не в силах более терпеть эту пытку, он вскочил с постели и бросился к окну.

Руки тряслись и он судорожно царапал ногтями шпингалет, пытаясь открыть створку, но пальцы срывались и от этого ему становилось ещё страшнее, потому что НЕЧТО было рядом, оно ползло к нему из ванной комнаты, поднималось зловонным пузырём из унитаза, сопело и ворочалось за холодильником на кухне и он должен был распахнуть это проклятое окно, впустить в дом шум и прохладу улицы и тем спастись от ночного кошмара, убежать от него.

Наконец створка поддалась и окно, жалобно и протестующее звякнув, наконец-то распахнулось. Утро, прекрасное осеннее утро, немножко хмурое и сумеречное, бодряще свежее и чуть-чуть припахивающее горчинкой опадающей листвы. Какой разительный контраст с его просоночным бредом. Он молча смотрел в распахнутое окно и чувствовал. как ночные страхи торопливо прячутся в склеп подсознания. Он усмехнулся. Здесь, при виде деревьев мягко впечатанных в приглушенную сумрачность затянутого дымкой неба, еще почти зеленых и только кое-где помеченных быстрыми акварельными мазками желтого, багряного и карминного цветов, деревьев, проявляющихся робко и стыдливо, как будто женщина, возвращающаяся под утро домой, к семье и нелюбимому мужу, его ночные страхи стали несущественными, неважными, их ирреальность резко контрастировала с миром и ему стало чуть легче.

Ноги начали мерзнуть, и он, опустив глаза, с недоумением увидел, что стоит босиком. Пошевелив пальцами, он стыдливо усмехнулся и взялся было за ручку фрамуги, но тут же отдернул руку, с удивлением поймав себя на мысли, что он боится, просто-напросто боится повернуть ручку и отойти. Тишина и одиночество, что притаились в сонной тишине комнаты, пугали его, они были коридором, в конце которого была вечно запертая дверь, серая и пыльная, заросшая тенетами паутины, дверь, которая никогда не открывалась, потому что она не могла открыться, это было бы противоестественно, если бы она открылась, и вот, ему показалось наверное, но эта дверь вдруг скрипнула и ржавый ключ с затейливой бородкой со скрежетом повернулся в замке.

Растерянно оглянувшись, он осторожно отступил от окна и,с опаской поглядывая на кусочек коридора насмешливо пялящийся на него в дверной проём, попятился назад, к кровати. Ничего не закончилось. НЕЧТО притаилось за дверью, оно тихонько сопело и разевало слюнявую пасть ожидая его. И вдруг в приоткрытое окно вкатился вой сирены. НЕЧТО притихло, испуганно сжалось и отпрыгнуло от двери. Надрывный вой во дворе оборвался. Выглянув в окно, он увидел «Скорую», которая остановилась возле его подъезда. Хлопнула дверца и хмурый, усталый доктор, в сопровождении молоденькой фельдшерицы, вошёл в подъезд, шаркая подошвами. Он смутно, как бы внутренним слухом, слышал шаги на лестнице, усталые, тяжёлые шаги, которые поднимались к нему из какой-то другой, задверной жизни, жизни, на пути к которой ему надо было проскользнуть мимо НЕЧТО, мимо своего ночного кошмара.

Дверной звонок ударил его бичом. Он буквально подпрыгнул от неожиданности. Шлёпая босыми ногами он подошёл к входной двери и помедлив мгновение защёлкал замками. На лестничной клетке слышалось сопение и топтание, потом вроде кто-то зевнул, отчаянно раздирая рот, и он, помедлив мгновение, рывком открыл дверь. Хмурый, усталый доктор проявился в поле зрения, молча отстранил его со своего пути и шагнул через порог. Стас попятился.