Время неместное - Мария Фомальгаут

Мария Фомальгаут

Время неместное

© ЭИ «@элита» 2014

Пролог

НАША КНИГА ИСПОЛНЯЕТ МЕЧТЫ!

СКОРО ВЫ УБЕДИТЕСЬ В ЭТОМ САМИ!

Дорогие читатели!

Скажите честно, не было ли в вашей жизни такого момента, когда вы выходите из офиса после выматывающего дня, забиваетесь в тесный «пазик», с тоской смотрите на проезжающие мимо дорогие авто?

Не было ли такого, что вы, опять же с тоской смотрите на витрины туристических агентств, манящих на Мальдивы и в Париж, в Лондон и на Гоа?

Не доводилось ли вам, возвращаясь в свою хрущобу, проходить мимо элитного жилого комплекса, читать растяжку: Квартиры от застройщика, и понимать, что при ваших более чем скромных доходах, вам НИКОГДА не купить эту квартиру?

ЗАБУДЬТЕ ОБ ЭТОМ!

ОТНЫНЕ У ВАС БУДЕТ ВСЁ, ЧТО ВЫ ХОТИТЕ!

И наша книга – первый ваш в этом помощник. На примерах биографий известных мультимиллиардеров мы покажем вам, как можно добиться успеха буквально с нуля.

Итак, сегодня мы расскажем про выдающегося магната Роберта Дугласа Роттервельда, который на собственном примере доказал:

(запомните эту фразу раз и навсегда)

У Роттервельда не было образования, он не закончил школу, но его прозрения намного опередили его время. Человек, который, начав с полпенсовика, через несколько лет купил себе особняк. А ведь были времена, когда никто не мог увидеть в замурзанном замухрышке будущего мультимиллиардера, который положил к своим ногам весь земной шар.

Роберт Роттервельд (в детстве его звали просто Роббит – крольчонок) рано остался без родителей, в возрасте семи лет сбежал из приюта и подался в Лондон в надежде попытать счастья на мануфактурах. Великий город встретил маленького оборвыша далеко не приветливо, и только природная смекалка, острый ум и уверенность в себе помогли ему остаться на плаву, в то время как множество его сверстников…

– Слышь, пацанчик, закурить есть?

– Не курю…

– А какого чёрта ты не куришь, когда все курят, а? не, вы на него посмотрите, пацаны, все курят, он не курит, а ну, стой, ком-му сказал!

– Дяденька, пустите, я…

Кто-то хватает Робби, кто-то тащит за шиворот, обшаривает карманы, полпенса, последние, и локон матери, Робби срезал, когда она умерла, локон, перетянутый ленточкой…

– Это что, от твоей девушки? Не, глядите, пацаны, у него и подружка есть…

– А ну отдай!

Робби кидается за локоном, мощный кулак бросает мальчика в грязь, дай-дай-дай-пусти-пусти-пусти…

Хлопки. Резкие. Отрывистые. Два парня падают, залитые кровью, ещё двое убегают в темноту ночи. Кто-то подхватывает Робби, кто-то большой, сильный…

– Чего, пацан, не сильно они тебя?

– Не-е-е…

Полпенса, полпенса последние, и локон жалко…

– Да ты продрог весь… айда со мной…

– Спа… спасибо…

– Да не за что… тебя как звать-то?

– Ро… Робби…

– Роттервельд?

– Ага… а… а чем это вы их? Вот так… хлоп, хлоп… и нету…

– А так вот…

Робби подумывает, как бы не сам дьявол перед ним оказался, ну да ладно, дьявол и то лучше пацанвы этой…

В юности Роттервельд перепробовал множество профессий, он был приказчиком в магазине, рабочим на верфи, каменщиком, штукатуром, почтальоном… Судьба улыбнулась юному Роберту: благодаря своей усидчивости и каллиграфическому почерку он устроился в адвокатскую контору, где вскоре дослужился до помощника юриста. В семнадцать лет Роберт решил попытать счастья на новом, только что открытом континенте…

– Ну, привет.

Роберт оторопело смотрит на человека перед ним. Где-то он его видел, чёрт возьми, где, где…

– Не узнаёшь старых друзей?

Роберт настораживается: может, задолжал кому, не отдал, да это давно было, не пойдёт человек ради этого Роберта искать…

Роберт хлопает себя по лбу, ну как же не узнал, это же…

Чего, пацан, не сильно они тебя?

Хлоп, хлоп – и нету…

– А-а, мистер…

Гость пожимает руку Роберта, не называет себя, вот это странно: не называет себя, где это видано…

– А вы, вижу… неплохо устроились.

Роберт настораживается. Если будет просить в долг, Роберт не даст, правило у Роберта: в долг не давать…

– Слышал, в Новую Англию собираетесь?

– Да, сэр, думаю, что смогу развернуться.

– Бросьте.

– Простите?

– Бросьте. Даже не вздумайте.

– Напрасно вы так, сэр. В себя надо верить, я уже купил билет, уплываю завтра, в десять…

Гость наклоняет голову. Думает.

– Ну что же… Давайте, что ли, разопьём на прощание, когда ещё увидимся…

…Роберт еле-еле разлепляет веки, клеем они, что ли, смазаны, или пришиты одно к другому… долго ищет, где пол, где потолок, нет ни того, ни другого, почему комната ходит ходуном…

Теперь нужно понять, ночь или день, вроде похоже на утро, по утрам в конторе солнце падает на большие часы.

Часы…

Роберт вскакивает, как ошпаренный, смотрит на стрелки на взводе, тянутся к полудню… Оторопело оглядывается, билет, билет, вот он, билет, в руках у господина, вот господин рвёт его на мелкие клочки…

– Как вы спали?

У Роберта перехватывает дыхание, нет слов.

– Вы… вы…

– Всего хорошего… мистер Роттервельд.

Уходит, вежливо откланивается; нет сил подняться, вмазать как следует, руки не слушаются, будто сами по себе…

…гическое событие: в ночь на воскресенье в результате шторма фрегат «Виргиния» пошёл ко дну. Как сообщают очевидцы с фрегата «Пилигрим», на потонувшем судне спасти никого не удалось, по причине…

Роберт стучит в дверь. Осторожно. Неуверенно. Вроде сказали, что господин здесь, знать бы ещё, что сказать господину…

– Слушаю вас… мой юный друг.

– Вы… вы…

– Это я уже слышал.

– Вы… я… хотел… поблагодарить вас…

– Не за что.

– Да как же, я…

Господин смотрит на Роберта. Холодно. Пристально. Под этим взглядом снова чувствуешь себя маленьким крольчонком, у-ух, счас отец схватит за ухо: не лазай в погреб, где варенье стоит…

– Ну что же… теперь вы мне верите… мой юный друг?

Однако по-настоящему Роттервельд развернулся уже в Новом Свете: он начал делать бизнес на том, что его современники считали мусором, не заслуживающим внимания. Кто же знал, что через пару лет этот якобы мусор станет…

– Ну что же… мой друг, придётся вам скупать месторождения.

Роттервельд оторопело смотрит на гостя. С ума он сошёл, что ли… так и хочется сказать: вам надо, вы и покупайте.

– Я-то, конечно, куплю, если мне надо… только я хочу дать подзаработать вам.

– Хотите сказать, на этой маслянистой дряни можно заработать?

Роттервельд вспоминает, снова содрогается в омерзении. Ботинки-таки пришлось выкинуть, не отчистил, про брюки и речи нет, домой ехал, в экипаже брезгливо отворачивались, зажимали носы. До сих пор, кажется, воняет, хоть с пемзой оттирайся, хоть с чем…

– Друг мой, вы будете есть на золоте и спать на серебре.

– Ну, хорошо… – Роттервельд поднимает руки, – куплю парочку…

– Не парочку, молодой человек. Все, сколько я вам указал, – гость тычет в карту, – все отмеченные участки.

– Вы меня разорите, сэр.

– Я вас озолочу…

Роттервельд борется с желанием выставить гостя за дверь. Вспоминает «Виргинию». Переводит дух.

– Если… если я не заработаю на этом…

– Никаких если. Без вариантов.

Роттервельд прославился своей способностью находить общий язык с любым человеком. Он никогда не опускался до такой мерзости, как убийство или разорение конкурентов. «Уважение и сотрудничество» – такой девиз Роттервельд повесил над своим рабочим столом, и неуклонно ему следовал.

В дверь звонят. И странное дело: вроде Роттервельд уже не мальчик, уже и слуга подойдёт, откроет, снимет с гостя шляпу и пальто – а хочется, как маленькому, броситься к двери, Роттервельд ждал этого человека, как когда-то ждал отца, с подарками под Рождество…

Входит гость. Роттервельд ловит себя на том, что до сих пор не знает его имени. И ещё на том, что обнимает его. Как отца в детстве. Обнимает… что-то чувствует под ладонями, вроде бы всё при всём: сюртук, холодный с улицы, живая плоть под сюртуком, бьётся жилка на мясистой шее… и всё-таки не то…

– Чуете? – гость подмигивает. Садится в кресло. Роттервельд смотрит на гостя, не понимает: вот тень от кресла, вот тень от столика, от бутылки… и…

Гость поднимает брови:

– Впечатляет?

– Вы… дьявол?

– А вы сами как думаете?

– М-м-м…

– А вам не всё равно?

Гость расстёгивает сюртук, показывает нательный крестик, слабое утешение, очень слабое…

Пьют за встречу. Роттервельд по привычке ждёт какого-нибудь подвоха, сейчас поплывёт комната перед глазами, запляшут стены и потолок…