Несвятое семейство - Анна и Сергей Литвиновы

Анна и Сергей Литвиновы

Несвятое семейство

На это убийство обратили внимание многие.

В нем было нечто странное, нелогичное. Большинство читателей газет и зрителей ТВ просто почувствовали мимолетно эту внутреннюю противоречивость преступления, однако спустя секунду уже выбросили ее из головы и кинулись пожирать новые сводки о том, что еще случилось в мире диковинного, ужасного и загадочного. Тем паче что мир был большой и весь оцифрованный и в нем постоянно происходило множество жутких, забавных и отвратительных событий.

Немногие аналитики – в их числе следователи, опера, частные сыщики, криминальные репортеры – поняли тем не менее, что разноречащего и неловкого имелось в преступлении.

Во-первых, необычной оказалась личность жертвы. Работников телевидения в нашей столице убивали, слава богу, нечасто. А если они вдруг становились жертвами, то ими были высокие руководители, имевшие прямое отношение к финансовым потокам. С другими тружениками ТВ если расправлялись, то по мотивам, традиционным на Руси, то есть на почве ревности, мести или по пьянке. Однако на сей раз пострадавшей стала женщина, занимавшая высокий пост, но деньгами не рулившая. Ее похороны не освещались широко газетами и тем же телевидением (как это бывало, когда уходила звезда) – однако в них принимали участие все, кто что-то значил в профессии, от Эрнста и Добродеева до звукорежиссеров и операторов. Ничего удивительного, ведь убита была продюсер, автор, главный редактор и режиссер многих популярных программ, четырежды лауреат профессиональной премии ТЭФИ Елена Постникова.

Вторая странность мокрого дела заключалась в том, что оно, с одной стороны, имело все приметы преступления заказного: жертву подкарауливали у подъезда ее дома; очевидно, киллер (или киллеры) предварительно тщательно изучил и хорошо знал распорядок дня и привычки женщины. Но убийцы воспользовались не пистолетом, автоматом или обрезом охотничьего ружья. Нет! Душегубец (что крайне необычно в подобных обстоятельствах) использовал нож. Он встретился с Постниковой лицом к лицу и нанес ей четыре удара в область сердца. «Скорая» прибыла оперативно, однако пострадавшая скончалась по дороге в больницу.

Итак, следствие начиналось, по меньшей мере, с двух недоуменных вопросов – почему Постникова и почему нож?

И только человек пять-шесть в стране догадывались, что произошло.

Журналист Дима Полуянов и его подруга Надя Митрофанова знали это почти со стопроцентной уверенностью.

Но, конечно, как ведали о том, с каким другим убийством было сопряжено это и почему.

А в точности о том, что и почему случилось, ведал лишь один человек – убийца.

Годом ранее

Девушка сидела на подоконнике. Худенькая шейка, золотистые распущенные волосы, точеный овал лица. И – безучастный, без огонька, без единой мысли взгляд.

Мать подошла, произнесла осторожно:

– Аленка!

Девушка повернула головку, но видно было: не узнает. Нервно обхватила себя ручками, отодвинулась. С подоконника на пол шлепнулась тетрадка. Мама скосила глаза, прочитала, вздохнула: как обычно. Бессвязный поток слов: река цветы роза мороз синь одна кремний лодка.

Врач, впрочем, учил:

– Пограничное состояние не всегда означает полное отключение от реальности. Нам с вами нужно цепляться: за любой проблеск жизни, за крошечную мысль в ее глазах.

Но сейчас во взгляде девушки читался лишь ужас.

– Весна, Аленка, – робко произнесла мать. – На клумбе цветы твои любимые распустились…

Молчит. Отодвинулась от нее еще дальше.

– Помнишь, как называются?

В глазах девушки что-то дрогнуло. Неужели показалось?

– Я очень жду, чтобы ты вернулась домой, Аленушка, – тихо произнесла мама.

Та – слабенько, еле-еле – в ответ улыбнулась. На мгновение подалась к ней – а потом резко отпрянула. Уперлась спиной в оконное стекло. А потом быстрым движением вскочила на ноги – и изо всех слабеньких сил ударилась в окно головой.

Мама – безотчетно – ждала звона осколков. Но окна в клинике были непробиваемые.

Алена снова, будто раненая птица, врезалась в стекло.

Женщина в отчаянии отступила.

В комнату уже спешил врач, на ходу вскрывая ампулу. Мимоходом бросил несчастной матери:

– Не волнуйтесь. Приступ сейчас купируем.

И Алена, спустя минуты после укола, успокоилась. Снова вернулась в свою безучастную раковину.

– Неужели она останется такой навсегда? – в отчаянии спросила женщина у врача.

Тот натянуто улыбнулся:

– Нет. Что вы! Конечно, нет. Мы вытянем ее.

Мать девушки с надеждой смотрела в его лицо. Но доктор жестко добавил:

– Приступы закончатся. Но такой, как прежде, она уже не станет. Ни при каких обстоятельствах. Слишком тяжела для нее была травма.

В Ла Скала на лимузинах мало кто ездит. Прогрессивные люди добираются до театра на мотоциклах. Луиза считала, что это – тоже часть спектакля: когда подруливает мощный «чоппер», за рулем пожилой джентльмен в смокинге, позади – преклонных лет дама в дорогом шелковом платье. Снимают оба шлемы, приглаживают волосы – и пошагали слушать «Манон». Причем далеко не бедные ведь старички, арендуют на весь сезон ложу бенуара, с легкостью заказывают шампанское по двадцать евро за бокал. Но тратиться на такси или тем паче на представительский автомобиль никогда не станут.

Сама Луиза – в сорок три года! – тоже освоила мотоцикл. Какой смысл трепать себе нервы в трафике и часами искать парковку?

В Ла Скала она (хотя жила в окрестностях Милана) выбиралась нечасто. Времени, да и денег на светскую жизнь не имелось. Но сегодня – впервые за десять лет! – в Италию приехала ее давняя подруга, и Луиза пригласила ту послушать «Манон».

…Встретились у театра. Приятельница восхищенно осмотрела мотоцикл, Луизино нарядное платье. Тепло улыбнулась:

– Ты неподражаема! Настоящая итальянка!

Луиза расцеловала подружку. Искренне произнесла:

– Я очень рада тебя видеть!

По-европейски незаметно ту оглядела. Смотрелась гостья из Москвы неважно. Бледная, глаза, как у собаки породы сеттер: преданные и грустные. Даже модный костюм и высокие каблуки положения не спасали.

«Совсем плохи, наверное, дела в России».

– Побежали! – улыбнулась Луиза. – Второй звонок уже был.

Хотя звонков в прямом смысле слова в Ла Скала не имелось – вместо них люстры сигналили. Два раза потухнут-зажгутся – соответственно, второй.

Дамы поспешили в свою ложу – номер семь, в бельэтаже.

– Хорошо бы на первый ряд никто не пришел! – мечтательно произнесла приятельница.

Луиза улыбнулась:

– Первый ряд – у нас.

– С ума сойти! – ахнула подруга. – Это же шестьсот евро! – Смутилась: – У меня с собой столько нет…

– Брось, – отмахнулась Луиза. – Я угощаю!

Хотя билетики на премьеру (главную партию исполняла Анна Нетребко) ударили по карману изрядно.

Луиза, пусть и была супругой итальянского графа, денег у мужа не брала. Тот прижимист оказался, а уж траты на оперу считал совершенным излишеством. Но, к счастью, супруг не стал препятствовать, когда русская жена решила основать в Италии собственный бизнес. Необычный, перспективный, но очень трудоемкий.

Туристы, полагала Луиза, давно уже пресыщены. Устали от традиционных отелей, ресторанов и экскурсий. Чем их привлечь? И открыла в изрядно обветшавшем замке мужа – экологическую ферму. Держала овец, гусей, лошадей, выращивала овощи, клубнику, фрукты, шампиньоны в подвале. Натуральное хозяйство практически. Гостям, которые приезжали на отдых, предлагала чистый воздух, деревянные домики, йогу на рассвете (преподавала сама), пиццу из собственной дровяной печи, домашний козий сыр и прочие природные радости.

Доход дело пока приносило скромный, сил отнимало изрядно, но Луиза умела во всем находить свои плюсы. И каждый день благодарила вселенную за то, что ей не надо ходить в офис, постоянно лавировать и унижаться (как когда-то в России) или выпрашивать деньги у мужа. И что гости, в большинстве своем, оказывались доброжелательными, порядочными, интересными людьми.

– Получается у тебя с твоей фермой? – с искренним любопытством поинтересовалась подруга.

– Кручусь, – улыбнулась в ответ Луиза.

Еще раз взглянула в бледное, почти изможденное лицо давней знакомой. Предложила спонтанно:

– Переезжай в Италию! Я тебя заместителем возьму. С перспективой стать партнером.

– Нет, что ты! – испугалась та. И добавила не слишком уверенно: – У меня и дома… все хорошо.

Русские (себя Луиза уже таковой не считала) с удивительным упорством держатся за свои цепи. А ведь когда-то – много лет назад! – именно у подруги имелись все шансы преуспеть. Не то что у нее самой: нищей, закомплексованной девочки из глухой провинции.

…Люстры в золоченом, предвкушающем действо зале мигнули в третий раз – и свет мгновенно погас. В Ла Скала представление начинают вовремя, никаких поблажек для опоздавших.