Проклятый - Андрей Третьяков

Проклятый

Глава 1

Открыв глаза, я увидел дуло какого-то оружия прямо у меня перед глазами. В то же мгновение я понял, что это дробовик и что выстрел из него будет для меня смертельным.

Рефлекс сработал быстрее сознания, и я с размаху влепил по стальному дулу, сбивая прицел. Прогремел выстрел, и я тут же оглох на левое ухо. В лицо тут же полетел пинок, от которого я успел уйти перекатом. Не успел я ещё даже осмыслить происходящее, как меня едва не огрели прикладом, но вовремя поставленный блок защитил мой нос от незапланированного перелома.

Руки тут же пронзило болью, но я выиграл себе пару мгновений для оценки ситуации. Окинув помещение периферическим зрением, я сразу же понял, насколько попал.

Трое вооружённых громил, только что прикончивших это тело, явно собирались повторить начатое. Совсем не такого переноса сознания я ожидал. А ведь как всё хорошо начиналось…

Ранее. Собор Очистителей.

Я висел, прикованный зачарованными цепями к одному из артефактов святош, внешне напоминающему букву Х. Моя казнь длилась уже несколько часов, отчего я уже ощутимо заскучал. От заунывного пения моих палачей в голову так и лезли посторонние мысли, пока считал число факелов на стенах собора.

Помнится, говорилось, что бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, течёт вода, и как другие люди работают. Лучше всего, когда все три события собираться в одно. Желательно ещё, чтобы люди при этом не жаловались.

Отвлёкшись от своего важного занятия и пройдясь взглядом по собравшейся толпе, я не смог удержаться от усмешки. Подумать только, на мою казнь собрались едва ли не все церковники из числа тех, в сравнении с кем даже я мог считаться едва ли не праведником.

Обряд очищения и запечатывания проходил в штатном режиме. Откуда-то сверху на мою бедную тушку изливался целый водопад святой воды, ослабляя воздействие корневых проклятий, уже буквально слившихся с моим телом. Снизу ослепляюще-белым светом сияла печать, расположенная на каменном полу собора. Две точно такие же, только поменьше и в разы сильнее, были расположены у меня на спине и груди, исходя из самого центра Х-образного артефакта.

Десяток наиболее жирных, во всех смыслах, святых отцов смотрели на меня с нескрываемым презрением. Настолько же была сильна вера этих боровов в то, что моя казнь была исключительно их заслугой? Такая милая наивность невольно вызвала у меня улыбку.

С чего они вообще решили, что архимаг, мать его, проклятий, может оказаться в подобной ситуации по чужой воле? Да даже в текущем состоянии я всё ещё был способен задействовать как минимум одно наложение высшего ранга, и этого было бы более чем достаточно, чтобы вывести из строя как минимум половину из них.

— Исчадие, можешь произнести последние слова, — торжественно провозгласил один из епископов, прерываясь от чтения заклятья.

— Благодарю, — кивнул я, накладывая на всех присутствующих свои любимые проклятия. Для этого мне было достаточно буквально посмотреть и их сторону.

Половина святош, из тех что рангом и пузом поменьше, тут же попадала в обморок. Передача боли, как и всегда, действовала безотказно. Сейчас моё тело было в таком состоянии, что даже я, несмотря на множество корневых проклятий, ощущал приближение смерти. В таких условиях банальная передача ощущений могла использоваться как оружие массового поражения, особенно против этих мягкотелых бездарей, привыкших утопать в удовольствиях от бесконечных пожертвований.

Стоило мне «выключить» из работы часть подпевал, как печать сразу же ощутимо ослабла, позволяя проклятию набрать достаточно силы, чтобы превзойти защиту их более сильных коллег. Не прошло и пяти секунд, как звуки молитв были заглушены протяжными воплями. Я же от этого лишь скривился. Было даже чуточку жаль, что я оставил в живых только этот огрызок местного ордена, и то лишь затем, чтобы казнь длилась достаточно долго.

Оставшиеся святоши были действительно жалкими. Решив воспользоваться заслугами своих павших товарищей, они приступили к казни ещё до прибытия основных сил, оправдывая это тем, что я мог сбежать. Уверен, архиепископы понимали не хуже меня, что их младшие коллеги использовали этот шанс для того, чтобы возвыситься за счёт моего уничтожения, только вот сделать с этим уже ничего не могут.

— Достаточно, — махнул рукой один из епископов. Волна света прошлась по несчастным, снимая с них оковы боли. — Если не хочешь по-хорошему, мы тоже не станем церемониться.

От таких слов я уже не удержался от смеха. Церемониться? Неужели? Насколько же нелепо это звучало в подобной обстановке.

Святоши поднялись на ноги так же быстро, как и упали. Продолжив читать свои мантры, они смотрели меня ещё более колючими взглядами, явно разочарованные тем, что я не ощущаю и сотой доли той боли, что только что нахлынула на них. Увы, корневые проклятья было не под силу запечатать даже им, так что ощущение боли не могло проявиться у меня раньше времени даже при всём их желании. Всё же его я отключил одним из самых первых. Несмотря на все минусы, полная потеря чувств была бесценна для мага проклятий.

— Можете не церемониться, — усмехнулся я, показательно зевая. — Не отвлекайтесь, делайте всё, что требуется. Я никуда не тороплюсь, в конце-то концов.

Злоба в глазах святош разгорелась с новой силой, как и печать под моими ногами. Оставалось совсем немного до момента моей смерти. Несмотря на отсутствие боли, я отлично знал, что естественная коррозия ускоряется с каждым мгновением. Не смертельно, да, но довольно неприятно. Последствия очищения были необратимы, во всяком случае в моём теперешнем состоянии.

Всё дело в том, что без достаточного количества проклятий эта оболочка уже не способна существовать. Моё тело уже десятки раз преодолело все мыслимые и немыслимые пределы, и сейчас, когда начинают спадать последние корневые проклятия, старые раны дают о себе знать. Как и в случае с любым магом проклятий, святошам даже не нужно меня трогать, чтобы убить. Как только очищение закончится, я гарантированно стану трупом по самым естественным причинам.

Мир помрачнел. Скорость разрушения тела увеличилась в разы, продолжая поглощать то, что от меня оставалось. Я же лишь выдавил из себя сухую, теперь уже во всех смыслах, улыбку.

Это тело и так уже было на грани разрушения, даже без этого ритуала. Ему оставалось не больше года, а моему сознанию, скорее всего, и того меньше. Как бы