Человек, который кричал: «Волк!» - Роберт Блох

Роберт Блох

Человек, который кричал: "Волк!"

Луна только что взошла и светила со стороны озера. Когда Вайолет вошла в дом, на ее волосах блестела серебристая паутинка лунного света.

Но ее угрюмое бледное лицо светилось вовсе не лунным светом – его сковал страх.

– Что с тобой? – спросил я.

– Оборотень, – упавшим голосом ответила Вайолет.

Отложив свою трубку, я поднялся из кресла и подошел к ней. Все это время она продолжала стоять и смотреть на меня стеклянными глазами, как большая китайская кукла.

Я тряхнул ее за плечи, и этот взгляд ее исчез.

– Ну, что случилось? – спросил я.

– Это был оборотень, – прошептала она. – Я слышала, как он шел за мной по лесу, как под его лапами хрустели ветки. Я боялась оглянуться, но знала, что он был там. Он подкрадывался все ближе и ближе, и, когда выглянула луна, я услышала его вой. Тогда я побежала.

– Ты слышала его вой?

– Да, я почти уверена в этом.

– Почти!

Потупив взор, она опустила голову, ее щеки неожиданно вспыхнули румянцем. Я продолжал смотреть на нее и кивнул.

– Значит ты слышала вой волка вблизи дома? – настойчиво повторил свой вопрос.

– Неужели… ты… не… – от волнения у нее перехватило дыхание.;

Я покачал головой, медленно и решительно.

– Вайолет, прошу тебя. Давай будем разумными. На прошлой неделе такое уже случалось раз шесть, но я хочу попытаться еще раз.

Очень нежно взяв ее за руку, повел ее к креслу. Я дал ей сигарету и прикурил для нее. Ее губы дрожали, и сигарета подрагивала во рту.

– Дорогая, послушай, – начал я. – Здесь нет волков. В этих местах не видели волка уже двадцать лет. Старина Леон из магазинчика подтвердит мои слова. Но даже если, по какой-то странной случайности, какой-нибудь одичалый волк забрел сюда с севера и прячется где-то у озера, это никоим образом не доказывает, что он – оборотень. У нас с тобой достаточно здравого смысла, чтобы не верить подобным глупым суевериям. Постарайся забыть, что твои предки приехали сюда из Франции, и, пожалуйста, помни, что сейчас ты – жена эксперта в области легенд.

Эта шутка о ее предках была достаточно грубой, но я хотел таким образом выбить из нее это настроение.

Но эффект получился обратный. Она задрожала.

– Но, Чарльз, неужели ты ничего не слышал?

Сейчас в ее глазах была мольба. Мне пришлось отвести взгляд.

– Нет, – буркнул я в ответ.

– И когда я слышала, как он рыскал ночью вокруг нашего дома, ты тоже, ничего не слышал?

– Нет.

– В ту ночь, когда я разбудила тебя, разве ты не видел его тень на стене комнаты?

Я покачал головой и попытался выдавить улыбку.

– Дорогая, мне не нравится, что ты слишком много читаешь моих историй.

– Но я не знаю, как объяснить твои… невер… ошибочные представления.

Вайолет подула на свою сигарету, горящий конец которой ярко вспыхнул и осветил лицо – ее глаза остались мертвыми.

– И ты никогда не слышал этого волка? И он никогда не преследовал тебя, когда ты шел по лесу или когда оставался здесь один? – Ее голос звучал умоляюще.

– Боюсь, что нет. Ты же знаешь, что я приехал сюда за месяц до тебя, чтобы писать. И писал. Не видел ни оборотней, ни привидений, ни вампиров, ни вурдалаков, ни джиннов. Только индейцы, канадцы и другие местные жители. В один из вечеров, вернувшись домой от Леона, мне показалось, что вижу розового слона, но ошибся.

Я улыбнулся. Но она не улыбнулась.

– Серьезно, Вайолет, я начинаю подумывать о том, не сделал ли ошибки, взяв тебя сюда. Но думал, что это будет для тебя кусочком прошлого. Эта дикая природа должна тебе пойти на пользу. А сейчас я спрашиваю себя…

– Ты спрашиваешь себя, не сошла ли я с ума?

Эти слова медленно сошли с ее туб.

– Нет. Я никогда не говорил этого.

– Но это то, о чем ты сейчас думаешь, Чарльз.

– Вовсе нет, У всех нас бывают такие периоды обострения. Любой медик объяснит тебе, что ошибки восприятия не обязательно свидетельствуют о каком-то психическом расстройстве.

Я говорил торопливо, но видел, что мои слова ее не убедили.

– Меня не обманешь, Чарльз. И я себя тоже не могу обмануть – что-то здесь не так.

– Чепуха. Забудь об этом. – Я вновь изобразил улыбку, но не очень удачно. – В конце концов, Вайолет, я должен быть последним человеком, чтобы даже намекать на такую возможность. Разве ты не помнишь, что перед тем, как мы поженились в Квебеке, я обычно говорил о тебе, как о ведьме? Называл тебя Красной Ведьмой Севера и часто писал те сонеты и шептал их тебе.

Вайолет покачала головой.

– То было другое. Ты знал, что делал. Ты не видел и не слышал того, что не существует.

Я прокашлялся.

– Дорогая, хочу тебе кое-что предложить. Ты ведь никому, кроме меня, не рассказывала об этом, да?

– Никому.

– И это продолжается как ты говоришь, около двух недель?

– Да.

– Так вот, я не хочу, чтобы это дальше продолжалось. Вижу, что ты обеспокоена, и только по этой причине советую позвонить доктору Меру. Разумеется, только как консультанту. Я очень верю в его способности не только как терапевта, но и психиатра. Психиатрия – его хобби; разумеется, он всего лишь любитель, застрявший в этих лесах, но он – известный человек. Уверен, он внимательно выслушает тебя. И, возможно, даже поставит диагноз, который сразу прояснит все дело.

– Нет, Чарльз. Я не расскажу об этом доктору Меру.

Я нахмурился.

– Очень хорошо, но мне интересны твои мысли о каком-то таинственном оборотне. Я бы хотел выяснить, что ты слышала в детстве об оборотнях. Ведь твоя бабушка была частично индианкой, не так ли? Не пугала ли она тебя какими-нибудь страшными рассказами?

Вайолет кивнула.

– Не рассказывала ли она тебе о людях, которые, когда появляется луна, превращаются в волков и начинают бегать по лесу и лаять? Не рассказывала ли она тебе, как они рыщут в поисках добычи и вгрызаются в горла своих жертв, а те, в свою очередь, становятся пораженными смертельным вирусом оборотня?

– Да. Она рассказывала мне обо всем этом много-много раз.

– Ага. И сейчас, когда ты опять вернулась в эти дикие места, появляется этот образ твоих детских страхов. Оборотень, моя дорогая, это просто символ того, чего ты боишься. Возможно, что в галлюцинации какого-то зверя воплощается некая внутренняя вина, которая таится в ожидании времени, чтобы проявить себя.

– Я даже и не психиатр-любитель, как доктор Меру, но думаю, что могу уверенно предположить, что такое наваждение достаточно естественно. А сейчас, если ты будешь со мной откровенна, то, может быть, мы сможем проанализировать источник твоего страха и обнаружить тот настоящий ужас, который маскируется под рычащего монстра – мифического получеловека-полузверя, который преследует тебя в лесу.