Убежище чужих тайн - Валерия Вербинина

Валерия Вербинина

Убежище чужих тайн

© Вербинина В., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Роман основан на нашумевшем деле XIX века, однако не все события происходили в реальности так, как описано в тексте.

Место действия, имена свидетелей и участников также были изменены.

Пролог

– Боюсь, я не могу позволить вам увидеться с пациенткой, – сообщил доктор. – Поверьте, мадемуазель, у меня большой опыт работы с больными, и я определенно могу вам сказать, что такие встречи не приводят ни к чему хорошему, причем для обеих сторон.

За окном ярко светило солнце и щебетали птицы, но кабинет, в котором находились собеседники, словно принадлежал к другому миру, в котором ничего не значили ни весна, ни солнечный свет, ни земные радости. Все это как будто осталось по ту сторону крепких решеток, которые стояли на каждом окне и наводили на неизбежные мысли о заточении, замкнутом пространстве и всем, что напоминает о тюрьме. Находившаяся в кабинете мебель не была ни уродливой, ни бесформенной, но здесь, среди выкрашенных в нейтральный коричневый цвет стен, она стала заложницей обстановки и воспринималась как нечто тягостное, типа сообщницы тюремщика. Стул с темной обивкой казался неудобным, шкаф угрюмо возвышался в простенке между окнами, а стол воинственно топорщил свои углы. Собеседница доктора поймала себя на мысли, что больше всего на свете ей хочется сейчас встать и уйти, и, если бы не отчаянное желание узнать правду, которое, собственно, и привело ее сюда, она бы, наверное, так и сделала; однако девушка пересилила себя и изобразила нечто вроде улыбки.

– Но мне очень надо увидеться с мадам Белланже, – умоляюще произнесла она.

Сидящий за столом седоватый мужчина в белом халате внимательно посмотрел на свою собеседницу, и ему не понравилось напряжение, читавшееся во всей фигуре посетительницы, и то, как она стиснула сумочку, лежавшую на ее коленях. В силу своей профессии ему приходилось иметь дело с самыми разными людьми, и накопленный опыт позволял доктору Мальберу с ходу составить верное представление о том или ином посетителе. Так маститый критик, прочитавший в прошлом сотни книг, уже по паре первых страниц может предугадать весь роман целиком; однако в этой девушке было что-то странное, к чему доктор никак не мог подобрать определения.

– Вы родственница мадам Белланже? – спросил он напрямик.

От него не укрылось, что его собеседницу передернуло.

– Нет. Слава богу, нет! – вырвалось у нее.

– Значит, вы ее знакомая?

– Нет. Я… Я узнала о ней только неделю назад.

Доктор вздохнул.

– Простите меня, мадемуазель, – он покосился на визитную карточку, которая лежала перед ним на столе, – мадемуазель Делорм, но в таком случае я не понимаю, зачем вам вообще понадобилась мадам Белланже. Поверьте, она не в том состоянии, чтобы встреча с ней могла… э… приносить удовольствие.

– Я не знаю, поймете ли вы меня, – проговорила девушка, волнуясь все больше и больше. – Я даже не знаю, с чего мне начать… – Она умолкла, собираясь с духом, и наконец выпалила: – Я думаю, она убила мою мать.

Доктору Мальберу было за пятьдесят, он много лет возглавлял лечебницу для душевнобольных и вполне искренне считал, что его уже никто и ничто не способно удивить; однако сейчас он ощутил нечто вроде проблеска любопытства. Озадачило его не столько упоминание о преступлении, сколько то, что о нем заговорила именно эта девушка – свежая, чистенькая, опрятная, вся какая-то невыносимо правильная. Казалось, уж ее-то грязь жизни должна была обходить стороной – по крайней мере, до сих пор.

– Простите, мадемуазель, но не могли бы вы объясниться? Потому что, когда мсье Белланже привез свою жену, он, гм… не упоминал ни о чем подобном…

– Он ничего не знал, – сказала девушка с отвращением. – Или делал вид, что не знает… Вся эта история случилась еще до того, как она вышла за него замуж. Ведь мадам Белланже – русская, она была замужем за другим человеком и жила в России… Она сбежала во Францию как раз после убийства. Через некоторое время ее муж умер, и она вышла замуж за знаменитого драматурга Белланже, с которым познакомилась на каком-то литературном вечере…

Доктор нахмурился. Он вспомнил кое-какие особенности поведения пациентки, ставившие его в тупик, вспомнил ее слова, которые раньше считал обычным бредом умалишенной. Если мадам Белланже и впрямь совершила преступление…

– Когда именно это произошло? – спросил он. – Я имею в виду убийство.

– В 1864 году. Ровно двадцать лет назад.

Поднявшись с места, доктор подошел к шкафу, в котором хранились медицинские карты больных, и, выдвинув нужный ящик, достал из него не слишком объемистую папку, на обложке которой значилось: «Надин Белланже. Поступила 20 марта 1883 г. Постоянная пациентка». В нижней части обложки карандашом было приписано: «безнадежна».

– Мне нужны подробности этой истории, все, что вам известно, – негромко заявил доктор, возвращаясь на свое место. – Как звали вашу мать?

– Луиза, как и меня… Луиза Леман.

– А Делорм – это ваш отец?

– Нет, меня отдали на воспитание родственникам. Я думала, что они мои родители, вы понимаете? Всю свою жизнь… Но мадам Делорм – только сестра моей матери. И еще я узнала, что… То есть мне сказали… Все было так неожиданно…

Ну, конечно, одно дело – читать бульварный роман, в котором герой узнает, что его усыновили, и совсем другое – когда ты сам понимаешь, что люди, которых ты считал родными и близкими, на самом деле не имеют к тебе никакого прямого отношения. Это ранит, и очень сильно.

– Скажите, что ваша мать делала в России? Работала гувернанткой или учительницей французского языка? – спросил доктор.

– Нет. – Луиза медленно покачала головой. – Она… Она встретилась с моим отцом уже здесь, в Париже. И уехала с ним на его родину.

– Ваш отец – он русский?

– Да, он из богатой семьи… Очень известной в тех краях… И теперь он хочет меня удочерить. Он… он явился в наш магазинчик без предупреждения… Я упоминала, что у папы… у господина Делорма есть бакалейная лавка?

– Нет.

– Никак не могу привыкнуть называть их дядей и тетей, – беспомощно призналась девушка. – Я никогда не думала, что со мной может что-то подобное произойти… У меня была самая обычная жизнь, вы понимаете? Я любила своих родителей… У меня было две сестры и еще брат… А тут появляется незнакомый человек и говорит: знаешь, вообще-то я твой отец, а эти люди тебе никто! И я слушаю его, не зная, куда мне деваться…

Она сконфуженно замолчала.

– Действительно, поразительная история, – заметил доктор, испытующе глядя ей в глаза.

– Неожиданность – вот что хуже всего, – потерянно сказала девушка, часто-часто мигая. – Вдруг оказывается, что ты незаконнорожденная, а твой отец – какой-то чужой человек… Хуже всего, что мать погибла так, как она погибла. Я ночами теперь не сплю, все думаю, как мне узнать правду…

– Правду о чем?

– О том, кто ее убил. – Луиза заерзала на месте. – Тетя мне потом кое-что рассказала. Ведь отца арестовали за ее убийство, ему предъявили обвинение… Следствие тянулось несколько лет, но он ведь из влиятельной семьи, да и родственники Надин тоже не последние люди… В конце концов они сумели замять дело.

– А каким образом Надин оказалась замешанной в эту историю?

– Она была любовницей моего отца, – сказала девушка сердито. – И ненавидела мою мать. Тетя показала мне письмо – последнее, которое она получила от сестры из России. Та писала, что Надин всячески пытается ее выжить, что та даже предлагала ей денег, только чтобы мать оставила отца… Надин ей угрожала… Но мать не собиралась сдаваться – она надеялась, что все каким-то образом образуется, отец меня признает и, может быть, женится на ней…

– Он был женат?

– Нет.

– Тогда что ему мешало?..

– Не знаю. Наверное, он считал, что моя мать ему не ровня… Потом тетя показала мне другие письма мамы, которые сохранились. Он очень хотел сына. Если бы я родилась мальчиком, он бы женился…

– Нет, – ровным тоном произнес Мальбер, – не женился бы. Не мучайте себя, мадемуазель.

– Вы думаете?.. – нерешительно начала Луиза, но по ее взгляду доктор угадал, что ей в голову приходило то же самое.

– Когда человек хочет жениться, он делает это без всяких условий, – усмехнулся ее собеседник. – Я правильно понимаю, этот господин вспомнил о вашем существовании через двадцать лет после того, как вы появились на свет?

– Через двадцать один год.

– А что мешало ему сделать это раньше?

Щеки Луизы порозовели, она еще сильнее стиснула сумочку, которая лежала у нее на коленях.

– Я не знаю… После гибели матери его обвинили в убийстве, потом оправдали… Он уехал за границу, много путешествовал… два раза был женат…

«Ясное дело, от безутешности», – язвительно подумал Мальбер.