Испанские нищие (Beggars of Spain) - Nancy Kress

Нэнси Кресс.

Испанские нищие

И опять – Маркосу.

Часть первая.

Лейша. 2008 год.

Энергично идите вперед, будьте неусыпно бдительны и принесите нам победу.

Глава 1.

На антикварных стульях работы Инеса притулились двое, им явно хотелось оказаться подальше отсюда. По крайней мере одному из них. Все это доктор Онг видел уже не раз. Через пару минут он окончательно убедился: в душе женщины вскипает яростное сопротивление. Но ей не победить. Позже, конечно, мужчина за это поплатится, причем платить придется долго и в основном по мелочам.

– Полагаю, доктор, вы уже проверили нашу кредитоспособность, – приветливо произнес Роджер Кэмден. – Давайте обсудим детали, хорошо?

– Конечно, – ответил Онг. – Прежде всего я хотел бы услышать, какие генетические модификации вы выбрали для ребенка?

Женщина внезапно заерзала на стуле. Ей около тридцати – типичная вторая жена. Но вид увядший, словно темп жизни с Роджером Кэмденом оказался ей не по плечу. И Онг охотно верил в это. Каштановые волосы, карие глаза, смугловатая кожа – почти красавица, если бы не мертвенная бледность. Коричневое пальто, не дешевое, но и не модное, туфли, наводящие на мысль об ортопедической обуви. Онг проверил свои записи: ее зовут Элизабет. Похоже, люди часто забывают ее имя.

По сравнению с женой Рождер Кэмден, казалось, прямо—таки излучал энергию. Мужчина за пятьдесят, в деловом костюме итальянского шелка. Чтобы вспомнить его имя, Онгу записи не потребовались. Карикатура этой физиономии красовалась на первой полосе вчерашнего выпуска "Уолл—стрит джорнэл" – недавно Кэмден сорвал крупный куш на инвестициях в транснациональную информационную систему.

– Девочка, – произнесла Элизабет Кэмден. Онг не ожидал, что она заговорит первой. Ее выговор свидетельствовал о принадлежности к высшему британскому обществу. – Блондинка. Глаза зеленые. Высокая. Стройная.

Онг улыбнулся:

– Думаю, вы знаете, добиться желаемых изменений внешности легче всего. Однако фигура зависит от генетической предрасположенности. От того, как вы будете кормить ребенка, естественно...

– Да, да, – перебил Роджер Кэмден, – конечно. А теперь – интеллект. Высокий интеллект. И бесстрашие.

– Простите, мистер Кэмден, личностные факторы еще недостаточно хорошо изучены, чтобы обеспечить генети...

– Я только сравниваю. – Кэмден изобразил добродушную улыбку.

– Способности к музыке, – подсказала миссис Кэмден.

– Опять—таки, миссис Кэмден, можно гарантировать только предрасположенность.

– Этого достаточно, – заметил Кэмден. – Разумеется, прекрасное здоровье.

– Конечно, – заверил доктор Онг.

Клиенты молчали. Пока что их список был довольно скромным, учитывая возможности Кэмдена; в основном клиентуру приходилось отговаривать то от заказа взаимоисключающих способностей, то от слишком больших изменений генотипа, а некоторые почему—то воображали, что за деньги им тут сотворят чудо. Онг ждал. Атмосфера накалялась. Становилось жарко.

– И еще, – произнес Кэмден, – отсутствие потребности во сне. – Элизабет резко отвернулась и уставилась в окно.

Онг взял со стола магнитный зажим для бумаг.

– Позвольте спросить, как вы узнали о существовании этой программы? – поинтересовался он как можно любезнее.

Кэмден широко улыбнулся:

– Так вы не отрицаете ее существования? Снимаю шляпу, доктор.

Онг сдержался:

– И все же откуда вы знаете?

Кэмден сунул руку во внутренний карман пиджака. Шелк сморщился и натянулся; тело и костюм принадлежали к разным слоям общества. Онг вспомнил, что Кэмден – иагаист, личный друг самого Кенцо Иагаи. Кэмден протянул Онгу копию спецификации программы.

– Не ищите утечку в вашей системе информации, доктор. Ни вы и никто другой ее не обнаружат. Далее. – Он внезапно наклонился вперед, чуть понизил тон. – Мне известно, что вы создали двадцать детей, совсем не нуждающихся во сне, что до сего момента девятнадцать из них здоровы, умны и психически нормальны. Более того, они развиваются, опережая свой возраст. Самому старшему уже четыре года, и он умеет читать на двух языках. Я знаю также, что для открытой продажи вы собираетесь предложить эту программу только через несколько лет. Но я хочу приобрести ее для моей дочери сейчас. За любую назначенную вами цену.

Онг встал:

– Я не уполномочен обсуждать с вами этот вопрос, мистер Кэмден. И похищение наших данных...

– Которое не является таковым – в вашей компьютерной системе произошел спонтанный выброс данных в общедоступную сеть. Вам понадобится чертовски много времени, чтобы доказать обратное...

– ...и предложение о покупке именно этой генетической программы выходят за рамки моей компетенции. Это следует обсудить на Совете директоров института.

– Конечно, конечно. Когда можно поговорить с ними?

Кэмден посмотрел на него снизу вверх. На свете найдется немного людей, способных смотреть так уверенно, находясь на восемнадцать дюймов ниже глаз собеседника.

– Разумеется, мне хотелось бы сделать предложение тем, кто обладает реальной властью. Это всего лишь выгодная сделка.

– Не совсем так, мистер Кэмден.

– Но и не чисто научные исследования, – возразил тот. – Вы – корпорация, получающая прибыль. И имеете определенные налоговые льготы, предоставляемые только законопослушным фирмам, предназначенным для защиты меньшинств. Их еще ни разу не использовали для защиты потребительских прав, за исключением случая с И—энергетическими установками. Но применить можно, доктор Онг. Меньшинства имеют право пользоваться той же продукцией, что и большинство. Вряд ли ваш институт захочет доводить дело до судебного разбирательства, доктор. Ни одна из двадцати прошедших у вас бета—тест семей не принадлежит к негритянскому или еврейскому меньшинству.

– Суд... Но вы же не негр и не еврей!

– Я отношусь к другой диаспоре – польско—американской. Моя настоящая фамилия – Камински. – Кэмден наконец встал и тепло улыбнулся.

– Послушайте, мы оба знаем, какую шумиху поднимут вокруг этой истории газеты. И, естественно, мне бы не хотелось обнародовать вашу программу в недоработанном виде, только чтобы настоять на своем. Все, что мне нужно, – это купить ваше чудесное открытие для моей дочери. – На его лице появилось мечтательное выражение. – Доктор, знаете, чего бы я добился, если бы мне не приходилось спать?!

Элизабет Кэмден резко сказала:

– Ты и так почти не спишь.

Кэмден покосился на нее, как будто только что вспомнил о ее присутствии.

– Ну нет, дорогая, не сейчас. Но когда я был молод... колледж, я мог бы учиться в колледже и одновременно... Ладно. Это сейчас уже не важно. Главное, доктор, чтобы мы с вашим Советом пришли к соглашению.

– Мистер Кэмден, пожалуйста, немедленно покиньте мой кабинет сейчас.

– Пока вы не потеряли терпение из—за моей самонадеянности? Не вы первый. Надеюсь, вы назначите мне встречу на следующей неделе. Только сообщите моему личному секретарю, Диане Клаверс.

Онг не стал провожать их до двери. Кровь стучала у него в висках. В дверях Элизабет Кэмден обернулась:

– Что случилось с двадцатым?

– Простите?

– С двадцатым младенцем. Мой муж сказал, что девятнадцать из них здоровые и нормальные дети.

Биение в висках усилилось, кровь прилила еще сильнее. Онг понимал, что, невзирая ни на что, ответит, а позднее горько пожалеет о своей несдержанности.

– Двадцатый ребенок погиб. Родители развелись еще во время беременности, и мать не вынесла круглосуточного плача постоянно бодрствующего младенца.

Элизабет Кэмден широко раскрыла глаза:

– Она его убила?

– Случайно, – коротко произнес Кэмден. – Слишком сильно встряхнула малютку. – Он хмуро посмотрел на Онга: няни, доктор. Посменно. Вам следовало выбирать достаточно обеспеченных родителей.

– Это ужасно! – выпалила миссис Кэмден.

Когда они ушли, Онг принял десять миллиграммов циклобензаприна—3. Старая рана опять болит. Он долго стоял у окна, ощущая, как исчезает боль в висках и постепенно приходит спокойствие. Внизу мирно плескалось озеро Мичиган. Прошлой ночью полиция в очередной рейд прогнала всех бродяг, они еще не успели вернуться. Только жалкие пожитки пестрели в кустах прибрежного парка: потрепанные одеяла, газеты, пластиковые мешки, трогательно напоминавшие попранные знамена. Незаконно спать в парке, незаконно входить в него без разрешения местного жителя, незаконно быть нищим и не иметь собственного дома. Одетые в униформу смотрители парка начали методично собирать мусор и заталкивать их в чистые самоходные контейнеры.

Онг снял трубку и набрал номер председателя Совета директоров Биотехнического института.

Четверо мужчин и три женщины сидели вокруг полированного стола красного дерева в зале заседаний. "Доктор, адвокат, индейский вождь", – вспомнила детскую считалочку Сьюзан Меллинг, по очереди взглянув на Онга, Джуди Салливан и Кэмдена. Она улыбнулась. Доктор заметил ее улыбку и застыл, как замороженный. Индюк. Джуди Салливан, институтский адвокат, повернулась и тихо сказала что—то худому и нервному адвокату Кэмдена. Его хозяин, Роджер Кэмден, индейский вождь, казался самым беспечным в этом зале. Как это ему удалось стать таким богатым, начав с нуля? Благодаря своей энергичности, что ли? Кэмден просто сиял, лучился; он так отличался от других будущих родителей, что Сьюзан не на шутку им заинтересовалась. Как правило, будущие папы и мамы – особенно папы – сидели здесь, как на церемонии слияния корпораций. Кэмден же выглядел, будто пришел на день рождения.