Безумное пари - Ли Гринвуд

Гринвуд Ли

Безумное пари

Глава 1

Англия, март 1830 года

Замок Райхилл, Гемпшир

Большая комната тонула в полумраке. Два свечных огарка тускло освещали две неподвижные фигуры, расположившиеся друг напротив друга за массивным дубовым столом, который был завален клочками бумаги и заставлен пустыми бокалами. Стол, почерневший от времени и неопрятности хозяев, настолько довлел над комнатой, что по сравнению с ним ее обитатели казались безделушками, украшавшими обстановку.

— Мне конец, — провозгласил Мартин Вариен. В ожидании развязки он затаил дыхание. — Ты все выиграл.

Он вперил в своего противника бешеный взгляд, отражавший бурю, неистовствовавшую в его душе. Мартин сгорал от желания вскочить, вцепиться Бретту Уэстбруку в горло и душить, смяв изящно повязанный шейный платок, пока эти самоуверенные глаза не наполнятся страхом — чувством, которого Бретт никогда не испытывал.

— Тебе не следовало поднимать ставки, имея на руках плохие карты, — сухо заметил Бретт.

— Заткнись, черт подери! — выкрикнул Мартин, не в силах сдержать бушующее пламя дикой ярости. — Я не нуждаюсь в советах, как мне играть в карты.

— Полагаю, сегодняшняя игра тому доказательство? — спросил Бретт с нескрываемым презрением в черных глазах.

Мартин проглотил резкие слова, вертевшиеся у него на языке. Его отрешенный взгляд был прикован к клочку бумаги, побольше остальных, на котором были перечислены дом, земли, деньги — все его наследство! Теперь все это принадлежало Бретту Уэстбруку. Вне всяких сомнений, он должен это вернуть. Но как? Вариен мучительно искал ответ.

Мартин окинул взглядом остальных игроков, отчаянно пытаясь найти выход, но те уже давно забросили игру и разбрелись по комнате. Эдвард Ханглсби спал в кресле, не подавая никаких признаков жизни. Питер Федерс, который был слишком пьян, чтобы осознавать, что ему грозит смерть от удушья, лежал в другом кресле, свесив голову через подлокотник. Барнаби Радж растянулся на диване, наполовину свесившись с него, и храпел, втягивая в себя воздух с невообразимым свистом, который действовал на расшатанные до предела нервы Мартина. Маленький спаниель, примостившийся на засаленном коврике под стулом Вариена, поменял позу и затих.

Мартин снова уставился на своего противника сквозь прикрытые веки. Равнодушно встретив его испытующий взгляд, Бретт откинулся на спинку стула и посмотрел на Мартина в ответ с несокрушимым хладнокровием. Он уже давно потерял интерес к этой бесконечной игре, но его смоляные глаза по-прежнему подмечали каждую мелочь, а голова оставалась ясной.

Мартин несколько раз судорожно сглотнул, отчего мышцы вокруг его рта напряглись.

— Нет, — наконец со свистом вымолвил он. — Не сегодня.

— У меня сложилось иное мнение, — ледяным тоном, не терпящим возражений, заявил Бретт. Он почувствовал опасную вспышку раздражения. Уэстбрук был гордым человеком, он даже своим близким друзьям почти никогда не позволял разговаривать с собой так, как это только что сделал Мартин. — В чем ты нуждался, так это в хороших картах и удаче. Но у тебя не оказалось ни того, ни другого.

— Полагаю, ты согласишься подождать дольше положенных двух недель? — спросил Мартин, пытаясь выиграть время и оттянуть час расплаты. — За две недели мне не управиться со всеми делами.

Он залпом осушил бренди, остававшийся в бокале, затем огляделся по сторонам в поисках добавки. Не найдя ничего, кроме пустых бутылок, Мартин понял, что придется звать Неда. Он сомневался, что сможет подняться со стула, но яростным усилием воли заставил себя собраться и пересечь комнату. Пусть он в стельку пьян, но гордость не позволяла ему споткнуться на глазах у Бретта.

Мартин резко дернул за шнурок звонка.

— Это точно поднимет старого подлеца с перины, — угрюмо заявил он, но Бретт не удосужился отреагировать на его замечание, и Мартин был вынужден повернуться к Барнаби Раджу, чтобы хоть на кого-то выплеснуть свою ярость. — Адвокатам требуется целая вечность, чтобы что-то сделать, а потом они напускают таинственность, прикрывая свою нерасторопность. Черт меня дернул пригласить этого кровопийцу! — прорычал он и злобно пнул Барнаби, так что тот проснулся и испуганно заорал, изрыгая проклятия и воя от боли.

— Кто, черт подери, меня пнул?

— Я, — проворчал Мартин. — Ты храпел всю ночь.

— Это не причина для того, чтобы накидываться на спящего человека, — простонал Барнаби, — достаточно было попросить меня не храпеть.

— Попросить! — возмущенно фыркнул Мартин. — С таким же успехом я мог обратиться к этому паршивому спаниелю, — кипятился он, указывая на собаку, которая по-прежнему дремала под его стулом. — Я в жизни не слышал такого отвратительного рева. Не знаю, как ты можешь спать, издавая подобные звуки!

Он, шатаясь, побрел обратно к своему стулу, напрочь позабыв о своих стараниях скрыть нетвердую походку, и плюхнулся на сиденье, чувствуя, что холодная ярость грозит уничтожить остатки его самообладания.

Ситуация выходила из-под контроля, а теперь еще и Бретт ухмылялся, глядя на него. Будь проклят этот надменный ублюдок! Он почувствует себя отомщенным, только отобрав у него все до последнего цента, но сперва надо придумать, как вернуть свое состояние. Но, как назло, в данный момент его голова ничем не отличалась от деревянной болванки.

— Господи! — жалобно простонал Питер Федерс, поднимая голову и открывая налитые кровью глаза. — Сколько бренди я выпил? — Приложив пальцы к вискам, он сморщился и закрыл глаза. — У меня в жизни не было такой головной боли. Торговец, поставляющий вино, определенно водит тебя за нос, старина. Иначе с чего у меня такая изжога?

— Черт подери! — выругался Мартин. — Теперь он всех перебудит.

Федерс попытался сесть, это оказалось ему не под силу, и он навалился на стол. Питер был смертельно пьян. Он проиграл огромную сумму, но на это ему было наплевать. Все, о чем он мог сейчас думать, — это как раздобыть еще бренди.

— Мне надо опохмелиться, — заплетающимся языком пробормотал он. Питер поднял бутылку, которую только что опустошил Мартин, внимательно посмотрел на нее и покатал с боку на бок.

— Пустая, — сказал он голосом человека, совершившего удивительное открытие, — нужна новая. Скажи своему слуге, чтобы поторопился, нельзя заставлять гостей мучиться от жажды.

— Твою голову надо сунуть под насос в конюшне, — раздраженно бросил Бретт, смерив Питера холодным взглядом. Он не водил дружбу с желторотыми юнцами, и его раздражала необходимость терпеть общество молокососа, который давно уже должен был быть в постели.