ВОПРОС КРОВИ - Иэн Рэнкин

Рэнкин Иэн

ВОПРОС КРОВИ

Памяти Сент-Леонардского отдела уголовного розыска

Случаются вещи, проясняющие загадочное.

Аноним

Перспективы конца не наблюдается.

Джеймс Хаттон, исследователь, 1785

Предисловие

Сложность повествования о реальном городе в реальный отрезок времени заключается в том, что следует принимать в расчет происходящие перемены. Для меня было немыслимо, например, не написать о новом шотландском парламенте, почему и возникла книга «Во тьме». Подобным же образом я уже перевалил за половину чернового варианта «Вопроса крови», когда получил сообщение от приятеля-детектива. Текст был такой: «В Сент-Леонарде нет больше Отдела уголовного розыска. Ха-ха-ха!» Он понимал, что мне придется эвакуировать Ребуса из Сент-Леонарда, если я не хочу, чтобы немногочисленные осведомленные читатели могли упрекнуть меня в огрехах по части реализма. Отсюда и смысл первого эпиграфа к роману: книге этой суждено стать у меня последней, чье действие разворачивается в Сент-Леонарде.

Побудительным толчком к написанию «Вопроса крови» явились для меня слова одной моей поклонницы на встрече с читателями. Она спросила меня, почему я в своих романах не касаюсь эдинбургских частных школ. Ведь около четверти всех эдинбургских старшеклассников посещают платные школы, что составляет процент гораздо более высокий, чем в прочих шотландских городах (а может быть, и в Соединенном Королевстве в целом). В тот вечер я ответил не задумываясь, кажется, что-то вроде того, что не очень знаю жизнь подобных заведений, почему и затруднился бы их описывать. Но слова эти заронили во мне мысль. Романы о Ребусе всегда учитывают двойственную природу Эдинбурга, его джекил-хайдовскую сущность.[1] Частное образование — это не только укорененная особенность города, но и черта, раздражающая обитателей некоторых его кварталов. Я уже тогда планировал в следующей книге потолковать об аутсайдерстве. Ребус, разумеется, является вечным аутсайдером, не способным к слаженной работе в коллективе. Во время моих регулярных и многочисленных визитов на Кокберн-стрит мне приходилось также общаться с подростками-готами, что напомнило мне время, когда и я хотел жить как бы вне общества: подростки называли себя готами, я был панком.

Давая Ребусу армейское прошлое, я внимательно изучал прессу о происшествиях в армии (в том числе и заметку об аварии вертолета вблизи шотландских берегов), и у меня скопилась целая папка сведений о влиянии военных действий на психику солдата. Когда солдаты демобилизуются, многие из них с трудом привыкают к мирной жизни. Некоторые становятся агрессивными, начинают пить и вообще бросают дом, превращаясь в бродяг. Иными словами, и они становятся аутсайдерами. Я решил, что будет интересно придумать историю, где переплетались бы эти столь различные сюжетные нити, и пальба в частной школе показалась мне подходящим решением проблемы. Я перенес действие из Эдинбурга в Саут-Квинсферри частично потому, что не хотел, чтобы реально существующие школы посчитали себя прототипами Академии Порт-Эдгар, а частично потому, что хотел исследовать, как такое вопиющее преступление будет воспринято общественным мнением маленького городка, где все так тесно связаны друг с другом. Ребус, как это явствует, был откомандирован в Локерби непосредственно после истории с «Пан-Америкен-101», и он рассуждает о «тихом достоинстве» городка. Перед моими глазами, конечно, стоял и Данблейн, но писать книгу о Данблейне я не намеревался: я доискивался до причин, по которым такое зверство может происходить среди по виду цивилизованного общества.

Я задумывал этот роман в разгар работы над трехчастным документальным фильмом для четвертого канала, посвященным природе зла, и мои размышления на тему фильма окрасили и «Вопрос крови». Я имел возможность побеседовать с психиатрами, учеными, юристами, криминалистами и убийцами, имел даже разговор с одним любезным экзорцистом. Фильм пытался ответить на три кардинальных вопроса: что мы подразумеваем, говоря о зле, каковы истоки зла и как мы можем победить его? Различные ответы, которые я получил в ходе моих путешествий, сформировали нравственный костяк моего романа. Записная книжка того времени, наряду с августинскими теодицеями и впечатлениями от Освенцима, содержит наметки сюжетных ходов, которые могли быть использованы в романе. С самого начала я замыслил двоиственное значение заглавия, имея в виду кровь не только в прямом, но и в генетическом смысле, как родственную общность.

Если все это выглядит мрачновато и несколько напыщенно, то впечатление это ошибочно: писать «Вопрос крови» было очень весело, как, я надеюсь, будет и читать. В предыдущих книгах я часто устраивал своеобразный аукцион, продавая «право на персонаж» за те или иные блага, и «Вопрос крови» содержит некоторых из фаворитов. Например, тут действует кот по имени Боэций лишь потому, что владелец кота заплатил мне за то, чтобы имя это фигурировало в книге (он прислал мне также фотографии и биографическое резюме, дабы увериться, что я ничего не напутаю). Между прочим, один полицейский из Эдинбурга также завоевал право появиться в этой книге — легко и просто, как я думал, пока не выяснил, что он австралиец и имеет докторскую степень по астрономии или какой-то из смежных дисциплин. Зовется он Брендан Иннес, и в книге он коп — ни национальность его, ни ученая степень не упоминаются, — как я ему объяснил, в романах надо быть скрупулезно правдивым, не то что в жизни! Другой персонаж зовется Павлин Джонсон. Он тоже выиграл конкурс за право быть упомянутым. Мне было предложено отыскать его сайт в Интернете, где я обнаружил подозрительного вида мужчину в гавайской рубахе и солнечных очках а-ля Элвис. Его блог зародил во мне сомнения в законности его деятельности. Я послал ему мейл, сообщив, что он мне подходит для роли контрабандиста — торговца оружием. Он ответил, что это будет прекрасно и не мог бы я вдобавок вставить в роман и его дружка — Маленького Злыдню Боба? Я согласился и увлеченно принялся сочинять романного «альтер эго» мистера Джонсона. Завершив это, я сообщил ему о результате.

Мейл не прошел.

Я обратился к его сайту.

Он отсутствовал.

Мне ничего не оставалось, как выследить его. В ходе операции я наткнулся на сообщение, что музыкальная группа «Белль и Себастьян» хочет принять участие в «аукционе». Мне показалось любопытным, что электронные адреса Павлина и одного из участников группы были схожи, а также что бас-гитара группы Стюарт Дэвид славился как любитель розыгрышей. В конце концов он «раскололся». Оказывается, тот, кого я принимал за реального Павлина, с самого начала был выдумкой. А сверх того, Стюарт и сам был автором романа, главного героя которого звали… угадайте, как? Павлин Джонсон!

Похоже, даже выдуманные персонажи могут быть многомерны.

День первый

Вторник

1

— Ничего загадочного, — сказала сержант Отдела уголовного розыска Шивон Кларк. — Просто этот Хердман слетел с катушек, вот и все.

Она сидела возле больничной койки в недавно открытой Королевской лечебнице Эдинбурга. Комплекс был расположен к югу от города, в так называемой «Маленькой Франции». Лечебница обошлась очень недешево и была сооружена в зеленом месте, но уже успели поступить жалобы на тесноту внутренних помещений и отсутствие удобной парковки. Шивон сумела поставить машину, но тут же выяснила, что за подобную привилегию ей придется раскошелиться.

Все это она сообщила инспектору Джону Ребусу, усевшись возле его изголовья в лечебнице. Кисти рук Ребуса были забинтованы по самые запястья. Налив ему тепловатой воды, она глядела, как, поднеся пластмассовый поильник к самому рту, он осторожно пил.

— Видишь? — укорил он ее. — Не пролил ни капельки.

Однако потом он испортил впечатление, уронив поильник, когда попытался поставить его на тумбочку. Поильник стукнулся об пол кромкой основания, но Шивон успела подхватить его.

— Ловко! — похвалил ее Ребус.

— Ничего не произошло. И вообще он был пустой.

После этого она занялась, как оба они понимали, болтовней ни о чем, обходя вопросы, которые ей мучительно хотелось задать, а вместо этого рассказывая ему о смертоубийстве в Саут-Квинсферри.

Трое погибших, один раненый. Тихий приморский городок к северу от Эдинбурга. Частная школа мальчиков и девочек с пяти до восемнадцати лет. Шестьсот учащихся, из числа которых теперь выбыли двое. Третий труп принадлежал стрелявшему, который в заключение обратил свое оружие на себя. Ничего загадочного, как выразилась Шивон.

Непонятно было только одно: причина.