ЦИЛИНДРЫ ФАРАОНА - ВЛАДИМИР КОВТУН

ВЛАДИМИР КОВТУН

ЦИЛИНДРЫ ФАРАОНА

Моему другу Руслану Добровольскому посвящается

От автора

Перед Вами, уважаемый Читатель, книга о том, как благодаря находке старинной рукописи была раскрыта одна из удивительных загадок Древнего Египта – тайна Цилиндров Фараона.

Не менее удивительным и неожиданным оказалось и то, что тайное знание египетских жрецов, воплощенное в Цилиндрах Фараона, благотворно влияет на здоровье человека.

С исследованиями Цилиндров неразрывно связан и собственный путь автора, полный исканий и сомнений, которые я постарался отразить в этой книге.

Наряду с рассказом о результатах научных наблюдений, сделана попытка представить, каким образом сведения об этих загадочных предметах могли передаваться от поколения к поколению на протяжении тысячелетий.

В настоящее время Цилиндры Фараона уже изготавливаются по древнему рецепту и сотни людей испытали на себе их целительное воздействие. Пока же я приглашаю Читателя разделить со мной восхищение великой цивилизацией, расцветшей на берегах Нила пять тысяч лет назад, а также пережить волнение и жгучее любопытство, сопровождавшие меня многие годы, проведенные в поисках разгадки смысла таинственных предметов в руках древнеегипетских изваяний.

Глава I. ПРИТЯЖЕНИЕ ИСТИНЫ

ЕГИПЕТ. ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Азербайджан. Пятый класс ленкоранской средней школы. Идет урок истории. Я сижу за партой рядом со своим другом Агаевым Адолятом и веселюсь вовсю.

– Следующий урок – зоология… – наклонившись ко мне сообщает Адолят. – Ты знаешь, чем питается инфузория туфелька?

– Ну? – предвкушая удовольствие, спрашиваю я.

– Инфузория туфелька питается босоножками. – Торжественно сообщает мне Адолят, и мы оба, давясь от хохота, валимся на парту.

Учительница истории, обаятельная Лидия Ильинична, поворачивается к нам.

Лицо Адолята, как у профессионального актера, мгновенно становится серьезным и несет на себе отпечаток многолетних занятий историей. Я же, ослабевший от смеха, продолжаю валяться на парте.

– Так… – Лидия Ильинична соболезнующе взирает на меня. – Ковтун! Встань и выйди из класса.

– Я больше не буду, – неуверенным голосом произношу я.

– Будешь, будешь, – обнадеживает меня Лидия Ильинична. – Вставай и выходи.

Мне становится стыдно, и это, по-видимому, как-то отражается на моей физиономии, потому что Лидия Ильинична вздыхает и легким движением руки сажает меня на место.

Я начинаю слушать урок и постепенно увлекаюсь.

Действительно, очень интересно: пирамиды, фараоны, мумии… Сфинкс, неизвестно когда появившийся. И Хеопс, Нефертити… Легкое, еле уловимое прикосновение древней культуры тревожит мое сердце и побуждает пристально рассматривать пирамиды и изваяния на фотографиях в учебнике.

Однако дребезжит звонок. Фараоны и жрецы мгновенно вылетают у меня из головы, и мы с Адолятом несемся вихрем на перемену, на школьный двор – кричать, смеяться, бегать.

Рано, еще рано…

Проходит много лет. Я заканчиваю школу, университет, работаю в НИИ, защищаю диссертацию, опять работаю и, наконец, обнаруживаю в себе желание учить других.

И вот я стою перед аудиторией, состоящей из юношей и девушек, и рассказываю им о законах Ньютона.

Один из ребят все время мешает мне.

– Капустин! Встань и выйди вон, – железным голосом говорю я ему.

– Я больше не буду, – уверенно отвечает Капустин, глядя на меня темными, совсем адолятовскими глазами.

– Будешь, будешь, – не менее уверенно говорю я, вспоминая Лидию Ильиничну.

– Рассказали бы лучше что-нибудь интересное… – вдруг неожиданно просит Капустин, уходя от скользкой дисциплинарной темы.

Это законы-то Ньютона неинтересны? Тем не менее, время уже позднее, и ребята, действительно, устали. Я задумываюсь.

– Хотите интересное?

– Да! – дружно отвечает аудитория.

Что же им рассказать… Черные дыры, квазары, Изумрудная скрижаль Гермеса… Многое они уже знают и могут оценить.

А вот об этом я им еще не рассказывал. Я сажаю Капустина на место и спрашиваю: “Бывали ли вы в Египетском зале Эрмитажа?”

В ЕГИПЕТСКОМ ЗАЛЕ ЭРМИТАЖА

В этот зал я всегда вхожу, стараясь ступать потише. Мне кажется, что все здесь погружено в глубочайший сон, в котором Прекрасное слито с Тайным, эзотерическим знанием, и мое присутствие здесь не всегда может быть желательным…

Я хорошо знаю, что сухой климат Египта предохраняет дерево и ткань от гниения и распада, но когда вижу следы долота и роспись на великолепном деревянном саркофаге египтянки Ит, мне кажется, что мастера ушли неделю назад. Изредка я нарушаю правила Эрмитажа и трогаю рукой холодный базальт.

Под пальцами изящная вязь иероглифов, изображения военных, бытовых и магических действ. Саркофаги огромны и, наверное, очень тяжелы, но форма найдена удачно, и они выглядят легкими ладьями, уносящими своих хозяев в вечность, в неведомое царство Анубиса.

В витринах множество интересных вещей. Заупокойные фигурки-ушебти, фрагменты тканей, хрупкий папирус, неведомо как доживший до наших дней. Базальт, алебастр, песчаник, дерево…

Материалы различны, но техника их обработки одинаково совершенна и впечатляет своей одухотворенностью. Служительница богини любви Бастет – маленькая кошечка – смотрит на меня с хорошо знакомым выражением на усатой мордочке. С детства я питаю особую симпатию к этим ласковым и независимым особам. Каменные священные скарабеи, кажется, ждут лишь знака, чтобы заняться привычным делом – катанием небольших шариков.

У изваяния Аменемхета III я стою долго. Умное, волевое лицо. Он смотрит на меня из глубины тысячелетий, могущественный властитель великой страны. Иногда мне чудится легкая улыбка на каменных губах.

А вот уже совсем близкая мне вещь: палитра египетского художника. Правда, она выглядит несколько иначе, чем современная. В свободное время я рисую и было бы интересно обсудить с владельцем палитры его взгляды на искусство. Что бы он сказал о “Черном квадрате” Малевича или, скажем, о “Данае” Рембрандта?

Высокое искусство, сложная религия… и неуловимое присутствие еще чего-то, что словами и битами (единица информации – научн.) не выразишь, но, уходя, уносишь с собой ощущение, что сегодня получил больше, чем в прошлую встречу.

Это странное воздействие прошлого на настоящее беспокоит меня. Как физик, я не нахожу ему объяснения. Китайский лирический поэт VIII века Ли Бо творил почти тринадцать столетий тому назад. А в наши дни его стихи звучат в песнях замечательной артистки Анны Смирновой:

Я начинаю петь, и в такт

Качается луна.

Пляшу, и пляшет тень моя,

Бесшумна и длинна…

…

И снова в жизни одному

Мне предстоит брести

До встречи той, что среди звезд

У Млечного Пути…

“Среди цветов”

Стереоаппаратура позволяет объемно слышать все переливы голоса и флейты. Я слушаю и отчетливо понимаю: помимо тривиальной причинно-следственной связи событий мне открывается еще какой-то неведомый канал…

Жизненный опыт и интуиция подсказывают: в наших судьбах существует некая предопределенность. Может быть, лишь сотни лет спустя будут сформулированы законы, по которым развивается все живое. Я не знаю – будут ли в формулировке этих законов присутствовать модные слова “биополе”, “космическая энергия” и т.д. Но у меня есть уверенность в том, что каждый новый человек входит в нашу жизнь не случайно, что его слова, обращенные к нам, исполнены глубоким смыслом. Недаром древние мудрецы полагали, что каждый встречный нам – учитель.

Таким же глубинным смыслом наполнено все, что происходит с нами. Надо только понять смысл, уловить его. И пока мы не обладаем точным знанием происходящего (и неизвестно, будем ли когда-нибудь обладать), руководствоваться можно только интуицией, голосом сердца.

Необычную связь с прошлым интуитивно ощущают многие люди. Кто-то увлекается историей Древней Индии, кому-то позарез необходимо читать книги об острове Пасхи. Почти все мои друзья интересуются славянской историей и читают книги Карамзина, Ключевского и Соловьева. И у каждого есть какой-то временной отрезок истории, географическое место на карте или исторические события, которые ему ближе всего. Есть такое место и у меня. Это – Египет.

ЗАГАДОЧНЫЕ ИЗВАЯНИЯ

Несмотря на то, что я долгие годы работал в НИИ и был предостаточно занятым человеком, я все же старался продолжить свое знакомство с Древним Египтом, понимая и, возможно, предчувствуя его огромную роль в моей жизни.

В этом невидимом притяжении Египта, предвидении своего будущего есть какая-то тайна. Подобных примеров немало. Каким образом, скажем, семилетний мальчик Генрих Шлиман чувствовал, что он найдет Трою? А египетский археолог Говард Картер убежденно ищет гробницу Тутанхамона именно в Долине Царей, перерытой исследователями вдоль и поперек, в месте, в котором, казалось бы, уже ничего нельзя найти. И находит ее! И это примеры далеко не единственные в археологии.