2010 № 1 - Евгений Гаркушев

ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» № 1 2010 г

ПРОЗА

ЕВГЕНИЙ ГАРКУШEВ

ЧУЖАЯ ЖИЗНЬ, ИЛИ VIS VITALIS

Говоров вынырнул, громко фыркнул и потянулся к водонепроницаемому хронометру, лежащему на бортике бассейна. В часах можно было плавать, но Альберт не любил иметь при себе лишних вещей, будь то зонтик, портфель или даже часы, — особенно когда ты гребешь, не переставая. О здоровье Говоров заботился и считал утреннее посещение бассейна отличным способом избежать стрессов в течение дня. Пусть плавать по утрам получается и не каждый день — привычка полезная. Часы показывали двадцать минут восьмого. Говоров уже опаздывал — на девять у него был назначен прием. На одиннадцать — совещание в совете директоров. И прием обязательно нужно окончить до совещания…

— Приходите к нам еще, Альберт Игоревич, — приветливо улыбнулась девушка-тренер, поднимаясь с пластикового стула навстречу Говорову. — Мы рады вас видеть.

Почти каждый раз она говорила одно и то же — видимо, такая у персонала инструкция. Альберт ходил в бассейн уже три года, отказываться от плавания не собирался — и все равно его регулярно приглашали после каждой тренировки.

— Спасибо, Оля. Непременно. Всего хорошего.

Наскоро приняв душ, Говоров вытерся большим махровым полотенцем, оделся и быстрым шагом вышел из спорткомплекса. Водитель забрал из рук шефа спортивную сумку, положил ее в багажник — отвезет домой, когда появится свободное время.

— Быстрее, Толик, — приказал Альберт Игоревич.

«Мерседес» рванулся с места, влился в поток автомобилей, спешащих в центр. Говоров нервничал. Нельзя опаздывать на встречи. Никак нельзя. Не то чтобы посетители его не подождут — не такие уж важные птицы. Но к себе Альберт всегда был требователен.

К офису подъехали без десяти девять. Нормально. Документы посмотреть уже не удастся, но, по крайней мере, не опоздал.

На третий этаж Говоров поднимался без лифта. Лишнее упражнение при сидячей работе. После бассейна подъем последнее время давался не слишком легко. То есть, конечно, ничего сложного в преодолении четырех лестничных пролетов не было, но Альберт уже не взлетал по ним, как несколько лет назад, а шел без энтузиазма, только потому что надо.

Перед дверью в приемную кольнуло сердце. Говоров поморщился — нехорошо, совсем нехорошо. Даже пятидесяти нет, а сердце бьется не с прежним задором. И что делать? Тренировки не помогают, а выматывают, лекарства снимают плохие симптомы, но не способны вылечить организм полностью.

А посмотришь на сверстников, таких же богатых и деловых, — каждый живет по-своему. Андрей Баталов активно занимается спортом, держится, хоть и седой совсем. Слава Птицын о спорте и не помышляет, весит килограммов сто пятьдесят, переваливается с боку на бок — но веселый, только сопит все время, одышка. А Миша Фельдман — подтянутый, вечно молодой, хотя и спортом, кажется, не занимается, более того, любит выпить коньяку едва ли не каждый вечер. Кто из них прав?

— Здравствуйте, Альберт Игоревич. На прием записались пять человек, — сообщила Леночка.

В приемной сидели две старушки — точнее, старушка и пожилая женщина весьма интеллигентного вида. Альберт приветливо улыбнулся им, поздоровался.

— Чай подавать?

— Да-да, конечно, — ответил Говоров, хотя крепкий чай, а другого он не признавал, сейчас пить не следовало. — Пожалуйста, проходите, — обратился он к женщинам. — Вы вместе?

Оказалось, что нет.

Старушка жаловалась на соседей, которые топочут наверху. Вопрос был из разряда неприятных. Что депутат Говоров может предпринять против топота? Переселить соседей? Выделить старушке новое жилье? Или просто купить соседям ковры на пол и меховые тапочки? Но проблема старушки, скорее всего, иллюзорна, и соседи не так уж шумят. Если бы они слушали музыку, включая на полную мощность колонки, можно было бы пригласить участкового, наложить штраф. Но топот — понятие растяжимое, кому-то и кошки топочут.

Послушав о бедах старушки минут десять, Говоров пообещал ей послать своего помощника для увещевания соседей. Старушку такое решение не слишком удовлетворило, она хотела бы выселить соседей, желательно за Полярный круг, но Альберт твердо заявил, что его ждут другие посетители, и щедрой рукой пересыпал все конфеты из вазочки бабушке в сумку. Такое действие депутата слегка примирило старушку с окружающей действительностью. Конфеты были вкусные и дорогие.

Следующая женщина, помимо внимания депутата, получила чашку чая. Конфет Леночка принесла еще, о привычке шефа одаривать старушек сластями она была прекрасно осведомлена. Вопрос женщины оказался простым и приятным. Бывшая учительница просила заменить проводку в квартире за счет муниципалитета. Пробки на электросчетчике постоянно горели, свет отключался в самый неподходящий момент, да еще и холодильник недавно сломался — из-за перебоев с напряжением.

Говоров тут же позвонил подрядчику, обслуживающему дом, пригрозил судом за порчу холодильника и потребовал переделать проводку в три дня. Подрядчик — старый знакомый — артачиться не стал, пообещал сделать все если не сегодня, то завтра. Пожилая учительница ушла довольная.

Следующий посетитель Говорова насторожил. Мужчина лет тридцати, опрятно и даже дорого одетый, с длинными волосами, прямо-таки прожигал депутата испытующим взором. К себе он прижимал объемистый портфель, и ноша посетителя не понравилась Альберту больше всего. Охрана портфель не отобрала и даже не проверила — на депутатском приеме такие акции были запрещены самим Говоровым, — но теперь Альберт пожалел о своем распоряжении. Впрочем, скорее всего, в портфеле лежала какая-то ерунда. Но ерунда, по всей видимости, железная — посетитель удерживал свою ношу с заметным усилием.

— Спасибо, что согласились принять, Альберт Игоревич, — неприятным, блеющим голоском провозгласил посетитель. — Меня зовут Сергей. Фамилия — Краюшкин. Я изобретатель.

Альберт натянуто улыбнулся. Изобретатель — это, конечно, не сахар. Полчаса потерянного времени, да еще потом на улице подкарауливать станет. То, что он хорошо одет — не показатель. Один сумасшедший повадился ходить — так всегда был одет, словно только из английского клуба. А ведь совсем больной… Что касается изобретателя, есть надежда, что в портфеле у него ничего страшного. Хотя что с изобретателя возьмешь? Он может и кусок урана с собой таскать, и банку с нитроглицерином. Себя не жалко, других — тем более.